А я верну тебе свободу
Шрифт:
Александр Иванович назвал ресторанчик в центре города, где предлагал увидеться. Я обещала быть. Невольно вспомнился мой вчерашний обед… Я ведь так и не поняла, зачем меня приглашал Редька и почему он так быстро нажрался, не сказав мне ничего конкретного…
Генкино дежурство закончилось, вместо него со мной разговаривал Андрей — и сообщил убойные новости.
У Редьки остановилось сердце — примерно в то время, когда мы с Витей, Колей и Аллочкой находились в квартире Креницких: в диапазоне от шести до восьми вечера. Удар по голове был нанесен уже после смерти. Он тоже мог
Я вспомнила, что на «вмятине» не было крови. А ведь должно же было прорвать кожу.
Значит…
— То есть он умер от естественных причин? — уточнила я.
— Похоже на то, — подтвердил Андрей. — Наши эксперты сказали, что сердчишко было не очень. Ну сама понимаешь: все время ходить по лезвию бритвы да неумеренные возлияния, развлечения не по возрасту. Ты говоришь, он вчера упился до морды в салате? Это тоже могло поспособствовать. Официально: острая сердечная недостаточность.
— Ты можешь поконкретнее? Что это означает?
— То и означает. Юля, ты чего, в первый раз, что ли, такой диагноз услышала? Спазм это.
Кровеносный сосуд перехватило. Ток крови нарушился — и все, готовься слушать похоронный марш Шопена. Вот до чего пьянка доводит, — усмехнулся приятель.
«И переживания из-за денег», — добавила я про себя.
Но Андрей еще не закончил. На бронзовом ангелочке были найдены свежие отпечатки пальцев Елены Сергеевны. Ее дочь Алла рассказала, что слышала и видела прошлым вечером.
Отец вчера вернулся гораздо раньше обычного, вернее, был доставлен шофером как багаж и уложен спать. Такое случалось и раньше, поэтому не особо удивило Аллу. Потом прибыла я с телохранителями. В нашей невиновности Алла не сомневалась (что меня до сих пор удивляло, я ожидала, что она постарается подставить меня или, по крайней мере, парней). Потом появилась мамочка и направилась к отцу.
Елена Сергеевна орала на мужа долго и упорно.
Ответов отца Алла не слышала, хотя он мог отвечать и тихо.
— Так кто ж его по башке стукнул? — спросила я.
— По всему выходит, что дражайшая супруга. Может, он умер во время скандала. Ведь ты же говоришь, что видела, как Креницкая с твоим соседом подъехали к дому сразу после вас.
Хотя… Нет, нестыковка. По башке его стукнули значительно позднее. Или Елена Сергеевна…
Тьфу, ничего не понимаю!
— А она сама что утверждает? Кстати, где она?
— Пока в ИВС. Ближайшем к дому. Надеюсь, скоро будет в пятом изоляторе, [14] который давно по ней плакал, — хмыкнул Андрей. — Навряд ли ее выпустят под подписку. И вообще таких нужно даже не под стражей содержать, а под наблюдением санитаров. А еще лучше — и тех, и других.
Но Елена Сергеевна с пеной у рта доказывала свою невиновность и катила все бочки на меня. Но тут Андрей меня успокоил: нанести удар по голове Креницкого я не могла, так как в это время точно не находилась в его квартире.
14
СИЗО № 5 — единственный женский
— А нашла его мертвого Елена Сергеевна? — спросила я.
Как сообщил мне Андрей, супруга решила перед тем, как лечь спать (а ложилась она всегда поздно), проверить, как там себя чувствует муженек. Зашла — а он не двигается. Уже холодный.
«И тогда позвонила Стасу», — добавила я про себя. А не устроила ли Елена Сергеевна эту комедию специально, чтобы отвести подозрения от себя? Только просчиталась. Решила, что в органах одни идиоты работают. Или она просто действовала инстинктивно? И не виновна?
Но тогда кто? Алла? Хотя на статуэтке-то ведь отпечатки Елены Сергеевны…
Я распрощалась с Андреем, попросила его держать меня в курсе дел и стала собираться на встречу с Колобовым. Но тут раздался телефонный звонок.
— Это Юлия Владиславовна? — спросил женский голос.
— Она самая, — ответила я.
— Меня зовут Людмила. Я прочитала вашу последнюю статью и хотела с вами встретиться.
Мне дали ваш телефон в редакции и сказали, чтобы я связалась прямо с вами…
Я чуть не выразилась непечатно. Там что, свихнулись? Если они будут давать мой телефон всем читателям, то мне придется вскоре менять номер. Правда, в следующую минуту я была готова благодарить того, кто это сделал. Как выяснилось, Димона Петроградского.
А звонившая женщина узнала на опубликованной сегодня с утра фотографии своего соседа Толика.
— Так вы можете сегодня со мной встретиться? — спросила я. — Я подъеду к вам.
— После работы. Я звоню с работы. Вот купила утром ваш еженедельник, прочитала и…
Давайте часов в шесть? Я уже буду дома. Вы подъедете ко мне?
Я попросила продиктовать адрес.
После этого помчалась на встречу с Колобовым, который уже сидел в оговоренном месте на пару с телохранителем Колей. Витя в ближайшее время должен был к нам присоединиться: когда его отпустит следователь.
— А мне можете сказать, куда Витя отлучался, когда я собирала Серегины вещи? — посмотрела я вначале на Колобова, потом на Николая.
— За этим тебя и пригласил. Ты молодец, Юля, что ничего не открыла ментам. Хотя я понимаю, почему, — Колобов усмехнулся, его примеру последовал телохранитель. — Убивать мне Редьку было незачем, мне от него живого было гораздо больше пользы, чем от мертвого.
Тем более Серега в «Крестах». Фирма-то, пока Серегу не выдернем, может развалиться. Они ведь на пару все дело тянули. А теперь ни директора, ни зама. Наташка, секретарша, девка, конечно, толковая, но это ж все равно не то.
Несколько дней продержится, а потом? Сейчас адвокат хлопочет, чтобы Сереге меру пресечения изменили, а там уж мы откупимся.
Я с невинным видом спросила, на сколько потянет Серегин оправдательный приговор.
«Пока не знаю, — ответил Колобов, — но не очень дорого». Я не стала сообщать, что милый друг звонил из «Крестов» на Редькин сотовый и точно называл сумму. Но почему Серега звонил Редьке, если тот только что выгнал его из фирмы? Или эти двое затеяли какую-то свою хитрую игру? То есть пытались затеять.