А жизнь продолжается
Шрифт:
Предметом раздоров по-прежнему был Святой Дух. Никогда еще сей Бог, сокрытый в Боге, не пользовался такой популярностью, евангелист в своих проповедях только о нем и вещал, в результате чего Святой Дух приобрел куда большую известность в сегельфосских селениях, нежели в остальной части страны. Вдобавок евангелист до того похоже его описывал, ну прямо живой портрет! «А кроме всего прочего, я могу сказать вам, как его звать по-латыни, — сообщил евангелист, — он зовется Spiritus sanctus. Можете спросить хоть кого угодно!»
Август
— Корнелия, ты нужна мне на одно слово!
Корнелия неохотно встала и вышла с ним на крыльцо. Поодаль ходила привязанная кобыла, выгрызая оставшуюся траву. На дороге, ведущей к соседней усадьбе, показался молодой парень.
— Ну что, довольны вы кобылой? — спросил Август, чтобы хоть как-то напомнить о своем подарке.
— Кобылой? Она не дается, когда ее запрягаешь, — ответила, помешкав, Корнелия, — а так-то кобыла справная.
— Это хорошо!
— Вот только отца беспокоит, стоило ли ее покупать. Уж не согрешил ли он.
— Против меня?! — воскликнул богатей Август. — Он что, думает, что ввел меня в расход?
— Нет-нет, дело не в этом…
— Конечно, не в этом. Одна-единственная лошадь, подумаешь! — И, вытащив из кармана связку ключей, Август окинул их самодовольным взглядом.
— Да нет, его беспокоит, а не согрешили мы против того человека, который продал нам лошадь.
У Августа вытянулось лицо.
— Так я ж ему заплатил. Не торгуясь, насколько помню.
— Так-то оно так, — сказала Корнелия. — Только он остался без лошади, а продал он ее из нужды. Ему надо возить и дрова, и сено, а возить не на чем. Безлошадный он горемыка!
Август подумал и брякнул с отчаянья:
— Я могу забрать лошадь назад!
Парень приблизился, это был Хендрик из соседней усадьбы, еще один Корнелиин суженый. Подойдя к ним, он даже не поздоровался и с места в карьер спросил:
— О чем это вы толкуете?
— Он хочет забрать лошадь, — отвечает Корнелия.
— Как так?.. Он же вам подарил ее насовсем!
Август предупреждающе:
— А ты бы попридержал язык, когда я разговариваю!
Это не подействовало. Нет, Хендрик тоже сделался религиозным и благочестивым, на нем была рука Господа, мирское ему нипочем!
Корнелия заплакала.
— Не плачь, Корнелия! — сказал Хендрик. — Он не станет забирать у вас лошадь. Такого не может быть!
— Послушай-ка! — во второй раз предупреждает его
И это не подействовало. Хендрик, правда, побледнел, но не сдвинулся с места. Ухватив его за рукав, Корнелия прорыдала:
— Нет, Хендрик, не уходи!
Август сразу охолонул.
— Вон оно что! — произнес он.
— Да, мы теперь заодно, — объяснила Корнелия. — Хендрик теперь наш, завтра он пойдет и тоже окрестится. И мы будем с ним одной веры.
Август тут же смекнул, что потерпел поражение. И решил изменить тактику:
— Послушай, Корнелия, я пришел единственно рассказать тебе, что у меня работал Беньямин, твой суженый, тот самый, у кого ты посиживала на коленях на рождественских вечеринках.
— Не обращай на него внимания! — перебивает Хендрик.
— Он хорошо у меня заработал, — продолжал Август, — он славный и дельный парень, Корнелия, с ним ты не пропадешь.
— Не говорите мне про него! — сказала Корнелия. — У меня с ним все кончено. Он ходит слушать Нильсена, он не из наших.
— И потом, Беньямин до того порядочный, я даже доверил ему ключи и надзор за всем моим имуществом, и до сего дня у меня не пропало ни одной булавки.
— Напрасно вы мне все это рассказываете!
— И чему он только не выучился под моим руководством. Конечно же, я в любой момент дам ему наилучшую рекомендацию. Да ты сама ее прочтешь и увидишь.
Вконец разволновавшись, Корнелия решилась на крайность:
— Я не знаю, про кого это вы говорите!
— Про Беньямина, твоего суженого. Ты прекрасно знаешь про кого, сколько раз он тебя целовал-обцеловывал…
— Не пойму, почему мы должны стоять и его выслушивать! — вырвалось у Хендрика. — Он не из наших, а, наоборот, полон мирской скверны.
— Ах ты, паршивец! — сказал Август. — По-хорошему, мне бы надо взять тебя и отметелить. Корнелия, пусти его, нашла за кого держаться! У него ни плошки, ни ложки, он тебе даже ботинок не купит на зиму. А вот твой суженый, Беньямин, он у меня не пропадет, я обучу его многим ремеслам, и он будет хорошо зарабатывать. Не сомневайся!
Корнелия все плакала, однако ж не поддавалась, такой она сделалась новообращенной и религиозной и малахольной.
— Не надо нам никаких богатств, — заявила она. — С нас довольно и насущного хлеба.
— Вот именно, — поддакнул Хендрик.
— Ну, как знаешь, — сказал Август, — я не собираюсь больше тебя уговаривать. Только не воображай, что Беньямин из-за тебя останется холостяком. Нет. За него пойдет не только любая девица из Северного, а и кое-кто из служанок с консульской кухни. Оно и слепому видно.
Корнелия вскинула на него глаза:
— Вон как, может, он уже собрался жениться?
— Это я обсуждать не намерен! — ответил Август.