А. Азимов, Г. Уэллс
Шрифт:
Когда самолет приземлился, Бейли уже поджидали роботы. Выйдя из самолета, он снова очутился на открытой площадке и почувствовал себя совсем скверно. Он весь дрожал, даже колени у него тряслись.
– Поддержи меня, парень, – пробормотал он, обращаясь к одному из роботов.
Опираясь на робота, Бейли прошел в дом социолога.
В конце длинного зала Бейли ожидал солярианин.
– Добрый день, инспектор, – сказал он, напряженно улыбаясь.
Бейли кивнул.
– Добрый день, сэр. Не могли бы распорядиться, чтобы зашторили окна? – прошептал
– Окна уже закрыты, – ответил социолог. – Я знаю кое-что об обычаях Земли. Не пройдете ли вы со мной в мой кабинет?
Держась от хозяина дома на приличном расстоянии, Бейли проследовал за ним через анфиладу многочисленных комнат и переходов. Бейли был рад, что наконец-то он сможет сесть и отдохнуть. Стены комнат поражали пестротой своей расцветки. Во множестве ниш красовались золотые и пурпурные статуи самого нелепого и претенциозного вида. В углу стояло странное сооружение с качающимися белыми клавишами и многочисленными педалями: очевидно, музыкальный инструмент.
Бейли внимательно глядел на социолога, стоявшего перед ним. Спейсер был высок и худ. У него было скуластое лицо с большим носом и глубоко посаженными живыми глазами, с белыми волосами. Некоторое время в комнате царило напряженное молчание, а затем Бейли, почувствовав себя лучше, начал разговор:
– Я благодарен вам, сэр, что вы согласились лично принять меня.
Квемот выдавил улыбку и сказал:
– Давно уже я не делал ничего подобного. Да, давно. – Его голос задрожал, и он умолк.
– Вам, наверное, тяжело находиться вблизи другого человека?
– Да, очень.
Квемот резко отвернулся от собеседника и сел на стул в самом дальнем углу комнаты.
Постепенно прежняя уверенность в своих силах возвращалась к своему землянину.
– Интересно, что вы ощущаете, когда я нахожусь здесь, у вас, доктор Квемот? – спросил он.
– Вы задали весьма интимный вопрос, – пробормотал социолог.
– Но, видите ли, как вам известно, я занимаюсь выяснением обстоятельств и причин убийства. В ходе расследования я буду вынужден задавать вопросы сугубо интимного свойства.
– Я постараюсь помочь вам, – ответил Квемот. – Но я надеюсь, вопросы будут достаточно пристойными.
Во время разговора он смотрел в сторону, а не на своего собеседника. Изредка он бросал взгляды на Бейли, но тут же поспешно отводил взор.
– Я спросил о ваших ощущениях не только из любопытства. Это мне важно по существу дела.
– Не вижу, почему.
– Я хочу знать как можно больше о вашем мире. Я должен понимать, что чувствуют соляриане при личном контакте. Видите ли, для убийства Дельмара требовался личный контакт убийцы и его жертвы.
Квемот медленно заговорил:
– Десять лет тому назад умерла моя жена. Лично встречаться даже с ней для меня было весьма не просто. Но, конечно, к этому со временем привыкаешь. Мне не было предписано новой женщины, поскольку мой возраст… – он остановился, надеясь, что Бейли продолжил фразу. Но Бейли молчал, и Квемот закончил упавшим голосом: – Мой возраст меня
– Но что вы ощущаете при этом? – настаивал Бейли.
Квемот искоса взглянул на Бейли и тотчас же отвел взгляд.
– Я буду откровенен с вами, инспектор – мне кажется, что я почти обоняю вас.
Бейли невольно откинулся в своем кресле.
– Обоняете меня? – повторил он недоуменно.
– Это, конечно, воображение, – продолжал Квемот. – У меня в носу имеется фильтр. Но… – он пожал плечами с плохо скрытым отвращением.
– Я понимаю, – медленно произнес Бейли.
– Вы не обидитесь на меня, если я скажу вам, что в присутствии человеческого существа у меня появляется такое ощущение, как будто меня касается что-то грязное и скользкое. Я все время пытаюсь отстраниться от этого прикосновения. Все вместе крайне неприятно…
Бейли всячески пытался подавить раздражение, вызванное словами Квемота. «В конце концов, это просто нервная реакция на самые обычные вещи», – убеждал он себя.
– В таком случае, – сказал он, – я удивлен, что вы с такой готовностью согласились встретиться со мной.
– Во мне заговорило любопытство. Ведь вы – человек с Земли, – ответил Квемот.
– Ну и что же?
Щеки Квемота окрасил легкий румянец. В его голосу в первый раз зазвучали какие-то признаки энтузиазма.
– Мне не просто объяснить свои чувства, но я попытаюсь. Я работаю над проблемами социологии уже пятьдесят лет, и пришел к некоторым выводам, которые звучат неожиданно и парадоксально. Эти выводы заставляют меня серьезно интересоваться вашей планетой и ее обитателями. Видите ли, если бы вы тщательно изучили образ жизни на Солярии и все наше общество, для вас стало бы совершенно очевидным, что наше общество построено по точному образцу и подобию общества на Земле.
Бейли не мог удержаться от удивления.
– О чем вы говорите? – воскликнул он.
– Я имею в виду прошлое Земли, ее древнюю историю. Вы знаете ее, конечно, инспектор?
– Я имею о ней общее представление, – осторожно заметил Бейли.
– В таком случае, вы понимаете меня.
Бейли, отнюдь не понимая, к чему клонит его собеседник, сказал:
– Позвольте мне объяснить вам, доктор Квемот, что мне от вас нужно. Я хотел бы получить следующую информацию: чем и по каким причинам жизнь на Солярии так сильно отличается от жизни на остальных Внешних Мирах.
Бейли самым решительным образом хотел изменить тему разговора. Любая дискуссия столь обширного вопроса, как сходство и различия между Солярией и Землей, могла бы затянуться до бесконечности.
Квемот улыбнулся.
– Вы предпочитаете проводить аналогию между Солярией и остальными Внешними Мирами, но не между Солярией и Землей.
– Я достаточно хорошо знаю Землю, сэр.
– Извините меня, инспектор, – солярианин слегка кашлянул, – вы не возражаете, если я поверну стул так, чтобы сидеть спиной к вам. Мне это было бы… ну… было бы удобнее.