А. Азимов, Г. Уэллс
Шрифт:
Бейли понимающе кивнул.
– Ага! Вы боитесь, что робот примет неправильное решение, и в результате погибнет человеческое существо, не так ли?
– Как раз наоборот, имеется опасность того, что робот переоценит человеческую жизнь и сохранит ее тому, кому не следует. – На лице молодой женщины появилось непреклонно-жестокое выражение. – Нам доверено вырастить здоровых полноценных детей, понимаете, инспектор, полноценных? Даже при самом тщательном генетическом анализе и отборе родителей нет уверенности в том, что комбинации генов окажутся благоприятными для потомства, не говоря уже
Клариса замолчала. Бейли тоже молчал. Затем одна медленно двинулась вдоль коридора, и он последовал за ней.
– Теперь я покажу вам комнаты детей и подростков, – сказала она, – дети и подростки представляют гораздо большую проблему для нас, чем зародыши. В обращении с ними мы можем полагаться на роботов только в ограниченной мере.
– Почему?
– Если бы вы имели дело с роботами, вы бы не спрашивали. Все дело опять-таки в Первом Законе. Не думайте, дети чуть ли не с пеленок отлично разбираются во всем. Я сама видела, как трехлетний малыш держал около дюжины роботов в неподвижности только потому, что он лепетал: «Вы сделаете мне больно, вы сделаете мне больно». Нужно быть крайне совершенным роботом, чтобы понять, что ребенок намеренно лжет. Надо очень умело управлять роботами, чтобы они умели эффективно справляться с детьми и их капризами.
– Ну, а вам приходится обращаться с детьми?
– К сожалению, да. – Клариса с отвращением передернула плечами, потом повернулась к Бейли и неожиданно сказала: – Я уверена, что все ваши поиски закончатся на Гладии Дельмар. Вам придется признать, что она и есть убийца.
– Вот я не уверен в этом, – спокойно ответил детектив.
– Кто же еще, по-вашему, мог быть убийцей?
– Имеются разные варианты, милая Клариса.
– Например?
– Например, вы…
Реакция молодой женщины удивила Бейли. Она громко расхохоталась. Она смеялась все громче и громче, пока не стала задыхаться от смеха. Наконец она откинулась в кресле и утерла глаза.
– Нет, нет, не подходите ближе, – прошептала она, чуть дыша. – Со мной все в полном порядке.
– Разве мое предположение так уж смешно? – сухо спросил Бейли.
Клариса попыталась что-то сказать, но снова рассмеялась.
– О, вы, землянин. Да как же я могла бы быть убийцей? – наконец выговорила она.
– Вы достаточно хорошо знали Дельмара… его привычки… вы могли все учесть, все подготовить.
– О, небеса! И вы предполагаете, что я могла бы подойти к нему? Настолько близко, чтобы ударить его по голове? Вы ничего, решительно ничего не понимаете, инспектор.
Бейли почувствовал, что краснеет.
– А почему вы не могли бы приблизиться к нему, Клариса? – отрывисто спросил он. – У вас ведь есть практика личного общения с человеческими существами, не так ли?
– Да, но только с детьми.
– Одно ведет к другому. Ведь вы же терпите мое присутствие.
– Да, но на расстоянии десяти метров, – презрительно ответила солярианка.
– Однако только что один из ваших соотечественников чуть было не упал в обморок только
Клариса сразу стала серьезной.
– Я хотела бы обратить ваше внимание, инспектор, на следующее, – сейчас в голосе молодой женщины не было ни малейших признаков веселости. – Дело совершенно не в том, могу ли я перенести чье-либо присутствие. Постарайтесь понять, что Рикэн Дельмар был человеком исключительно традиционным и пунктуальным в соблюдении наших обычаев. Именно Дельмар не допустил бы личного присутствия кого бы то ни было. Он был почти таким же традиционным, как сам правитель доктор Либиг.
– А что это за правитель – доктор Либиг?
Клариса пожала плечами.
– Один из немногих ныне живущих гениев. Он наш главный роботехник. Доктор Либиг работал над созданием моделей новых роботов совместно с Рикэном Дельмаром.
– Однако именно у вас могла быть определенная причина желать смерти Дельмара.
– Причина? Но какая?
– Теперь вы стали во главе всего вашего дела, вы повысились в должности, – ответил Бейли.
– Да кому же на Солярии нужно это повышение? Кто на Солярии пожелал бы заниматься такой работой? Как раз наоборот. У меня были причины желать, чтобы Дельмар жил вечно. Тогда у меня бы была надежда выбраться отсюда. Я ожидала, что вы придумаете нечто более убедительное, землянин.
Бейли неуверенно почесал нос. Он увидел правоту своей собеседницы.
Клариса торжествующе взглянула на собеседника.
– Ну, а теперь не хотите ли вы взглянуть на наших детей? – спросила она.
– Благодарю вас, с удовольствием, – ответил Бейли.
Они томительно долго шли по бесконечным коридорам. Очевидно, здание, в котором они находились, было грандиозным. В залах, через которые они проходили, они увидели десятки розовощеких малышей. Некоторые из них ели с помощью роботов, другие играли, визжали, бегали и дрались, как все дети Вселенной.
– В этом возрасте они не так уж плохи, – ворчливо заметила провожатая Бейли, – но требуют наблюдения невероятного количества роботов.
– Да, потребность во внимании и ласке свойственна детям. С этим трудно бороться, – заметил Бейли.
Клариса поморщилась и неохотно процедила:
– Да, дети требуют персонального влияния.
– Меня удивляет, – заметил Бейли, – что роботы могут удовлетворять потребности детей в ласке и нежности.
Клариса резко повернулась к нему.
– О небеса! Послушайте, землянин, если вы нарочно стараетесь дразнить меня, все равно у вас ничего не выйдет. Я не выйду из себя.
– Дразнить вас? О дьявол! Я и не думал.
– Я так же, как и вы, могу произнести слово: «нежность». Если вы хотите услышать другое непристойное слово, то я его могу произнести: любовь, любовь. Слышали? А теперь потрудитесь вести себя прилично.
Бейли решил не затрагивать данной темы.
– Значит, роботы в состоянии опекать детей достаточно успешно?
– Конечно. Робот составляет хорошую компанию малышу, которому безразлично, что это всего лишь робот. Но после трех лет и до десяти появляются более сложные проблемы.