А. В. Жвалевский. Сборник
Шрифт:
– Ну как уж так особенно по-другому? – не выдержал, разулыбался Сергей Иванович. – Шляпки, что ли, будут с другими полями?
– При чём тут шляпки? Хотя это тоже очень интересно… А вдруг через сто лет все-все люди будут жить вот в таких домах! И болеть не будут, совсем не будут! И не будет несчастных детей!
К этому времени пара уже подходила к Гагаринской улице, куда всего несколько часов назад дядя отводил племянника.
– М-да… Чтоб детей несчастных не было, придётся все гимназии поотменять, вот тогда они и будут в мяч гонять
Маша сначала посмотрела на мужа огромными глазами, а потом расхохоталась.
– А как же без неё? Чем же первоклашки заниматься будут весь год?
Супруги отсмеялись, и тема всеобщего детского счастья была закрыта.
Морозовы свернули в Косой переулок и разом остановились.
На улице было необыкновенно тихо.
И снег вдруг пошёл – белый, пушистый и ме-е-едленный-ме-е-едленный. Он как будто зависал в воздухе перед тем, как упасть на землю.
Неизвестно сколько простояли Морозовы в переулке, по которому ходили до того тысячу раз.
– Какая красота! – первой пришла в себя Маша. – Прямо как в сказке.
– Я частенько здесь хожу, а привели б сюда с закрытыми глазами – нипочём бы места не узнал! – согласился Сергей Иванович.
Морозовы переглянулись и разом осторожно шагнули в Косой переулок.
И чем глубже они входили в переулок, тем волшебнее становилось вокруг. Дома за кружевной завесой снегопада казались сказочными замками. Небо опустилось низко-низко, как свод огромной пещеры. И снег то ли падал с этого свода, то ли, наоборот, летел вверх, как будто какой-то великан сдул пушинки с миллиона пышных одуванчиков.
И ещё – было фантастически тихо.
Так тихо, что слышно, как снежинки ударяются одна о другую.
В середине переулка Маша снова остановилась. Остановился и Сергей Иванович.
– Слышишь? – спросила Маша шёпотом.
Сергей Иванович прислушался и кивнул.
Шум сталкивающихся снежинок становился чуть громче и отчётливее, он всё больше напоминал музыку. Словно огромный оркестр тихо-тихо играл на колокольчиках какую-то необычную мелодию.
Снег повалил сильнее, но было совсем не страшно, а… волшебно. Снегопад стоял уже сплошной стеной, он начал медленно кружить вокруг мужа и жены, словно пытаясь их завернуть в снежную простыню. Где право? Где лево? Где стены домов?
Подчиняясь ускоряющемуся ритму, Маша начала вальсировать и звонко рассмеялась.
– Смотри, снег танцует. Раз-два-три, раз-два-три…
Полы Машиного пальто развевались, и Сергею Ивановичу даже показалось, что из снега соткался кавалер, который ведёт его Машу в танце. Теперь музыка колокольчиков звучала совершенно ясно.
– Ой, где-то сегодня бал, – сказала Маша и
Потому что в эту минуту снег вокруг них стал разно-цветным. Сотни огней вспыхнули в каждой снежинке. Сергей Иванович и Маша стояли как заворожённые, смотрели, как цветные снежинки падают на их волосы, на их одежду. Тают, но от этого только становятся ярче, отражаясь одна в другой.
Казалось, у них ещё не было минуты счастливее этой, казалось, что вся их жизнь была только ожиданием этого снегопада и что теперь всё изменится…
Сергей Иванович Морозов пришёл в тот день в депо с большим опозданием, собственно, он появился на работе только после обеда.
Вёл он себя совершенно необычно – был тих, неразговорчив. Не балагурил, не смеялся заливисто… Сначала сослуживцы решили, что беда у человека стряслась, потом присмотрелись – а он улыбается. Широко, открыто, по-доброму, просто в широченной бороде эту улыбку не сразу и разглядишь. И поняли, что если что и стряслось у этого человека, то только хорошее.
– Ванечка, вставай! Будешь так спать – сочельник проспишь!
– Дядя Серёжа, я такой сон видел!
Ваня, осознав, что возле его постели не мама, а дядя, мгновенно проснулся и сел на кровати.
– Дядь Серёж, помнишь, мы с тобой на выставку ходили, там поезда были маленькие? Представляешь, я во сне увидел такую же железную дорогу! Сама малюсенькая, паровозик по полу в комнате ездит, между стульев, но рельсы настоящие! И вагончики тоже. А из вагончиков всё можно выгружать. И ёлочки вокруг растут, почти как живые! И даже машинист в паровозе есть.
Ваня выпалил всё с закрытыми глазами, чтобы не размазать картинку, которую видел до сих пор.
– Эх ты, придумщик!
Дядя обнял мальчика, тот забрался к нему на колени, и вдруг в голове у Сергея Ивановича отчётливо вспыхнула та же картинка – железная дорога, поезд, ёлочки и даже крошечный шлагбаум на крошечном переезде.
И ему ужасно захотелось, чтобы вся эта красота принадлежала его племяннику. Просто захотелось, и всё.
Слегка ошарашенный ярким видением, Сергей Иванович мотнул головой, подкинул Ванечку к потолку и отправился здороваться с остальными детьми.
За пару дней до праздника все дети в доме садились делать ёлочные игрушки. Это было нечто вроде катастрофы, но катастрофы ожидаемой. Дети ждали её с восторгом, а взрослые – понимая, что её не избежать.
Сначала на свет извлекался заветный чемоданчик со всяческими волшебными причиндалами. Листы разноцветной бумаги, золотая и серебряная канитель, бристольский картон, вата, проволока, блёстки, бусины. Всё это раскладывалось на огромном столе в кухне, который предварительно застилали старыми газетами.