А. В. Жвалевский. Сборник
Шрифт:
Прошёл год, но дети ничего не забыли. Просто непонятно, почему взрослые считают, что дети так быстро всё забывают.
Нет, они забывают, конечно, всякую ерунду – как держать вилку или вернуться домой до темноты, – но важные вещи они помнят очень крепко.
Ещё за две недели до Рождества племянница Таня, дочь сестры Веры, отловила дядю Серёжу, который пришёл в гости, затащила его в угол и спросила:
– Ты про куклу не забыл?
– Куклу? – удивился дядя Серёжа.
Что ещё раз доказывает: это взрослые всё забывают, а на детей сваливают.
– Ну куклу. Ты в прошлом году обещал. Большая, с меня ростом. Глаза закрываются, руки-ноги гнутся. И обязательно с сиреневыми волосами.
– А-а-а, припоминаю. Только волосы, кажется, малиновые?
– Это в прошлом году малиновые были, а теперь мне нужны сиреневые. Я же выросла, понимаешь?
Дядя Серёжа понимал.
– Это я тебя проверял, – сказал он. – А так я всё помню.
Таня недоверчиво скривила губки.
– Ничего ты не помнишь, – заявила она. – Я тебе на бумажке запишу.
И она тут же, не сходя с места, написала на бумажке, которую вытребовала у дяди Серёжи: «Д?вочка съ сиреневыми волосами!»
Судя по всему, Таня не стала делать секрета из разговора с дядей. Очень скоро все племянники – кто печатными буквами, а кто и каллиграфическим гимназическим почерком – написали заказы и вручили их Сергею Ивановичу.
Однажды вечером он разложил их на столе и принялся изучать.
– «Коник, на котором можно качаться»… Это легко… «Солдатики-гренадеры, как у Никитки»… Что за Никитка? Соседский, что ли? Ладно, разберёмся…
Подошла Маша, обняла его за шею и поцеловала в макушку. Муж только потёрся щекой и продолжил ревизию.
– Маш, – сказал он, – ты не видела нигде большую куклу, аршина полтора, и чтобы волосы сиреневые?
– А такие бывают?
– Конечно! – Сергей Иванович взял записочку в руки, помял её… и вдруг кукла стала перед ним, как настоящая!
И снова, как перед прошлым Рождеством, у Сергея Ивановича случилось видение. Танина мечта возникла перед ним во всех деталях: её румяные щёчки, нестерпимо синие глаза-пуговички, бантик рта, сиреневая копна волос и какое-то умопомрачительное платье. Платье было самым чудесным в этой картине: всё блестящее, переливающееся, с ярким бантом, тонким серебряным пояском.
– Ух ты! – сказал Сергей Иванович шёпотом.
– Увидел? – тоже шёпотом спросила Маша.
– Да.
– Значит, есть такая кукла. И под ёлкой она непременно окажется.
Непонятно, с чего так сказала Маша. Надо было бы ей не поверить, посмеяться, а завтра помчаться по магазинам, но Сергей Иванович отчего-то знал: права его любимая жена. Через неделю именно её найдёт Таня под ёлкой.
Сергей Иванович поцеловал руку Маше и глянул ей в глаза. А Маша погладила его по голове и спросила:
– Ну, что там дальше?
Сергей Иванович взял следующую
Сочельник Морозовы справляли как положено, по-семейному, вдвоём. Маша напекла невероятное количество пирожков и с рыбой, и с кашей, были на столе и заливная рыба, и вареники с капустой. Стояла кутья из риса с изюмом, компот из сушёных фруктов и клюквенный кисель. А ещё горячие, подрумяненные ватрушки с мармеладом.
Сергей Иванович, с трудом дождавшись первой вечерней звезды (пока она не появится, к застолью приступать нельзя, даже если пирожки остывают), ел и по традиции сокрушался:
– А вкусно-то как! А зачем столько? Пропадёт ведь.
– Ничего, – говорила польщённая хозяйка, – что-нибудь придумаем.
На самом деле Морозовы всё давно и хорошо придумали. Оставшиеся после рождественского ужина пирожки и ватрушки упаковывались в папиросную бумагу и разносились по племянникам. Те ели так, что родители диву давались: ничего не желают дети, только «тёть-Машиного» угощения.
А племянники лишь закатывали глаза и требовали ещё. Но «ещё» не получали, потому что пирожки были под счёт. Поэтому Сергей Иванович старался особо не налегать, а Маша с каждым годом выготавливала всё больше – племянники всё увеличивались в числе.
После ужина Морозовы – опять-таки по традиции – садились возле ёлочки, задували все свечи, кроме одной, и молча загадывали желание. Желание всегда было одно и то же. И каждый год оно не исполнялось.
– Ничего, – Сергей Иванович погладил жену по руке, – будет ещё у нас с тобой маленький.
Маша, как могла весело, улыбнулась в ответ. Она понимала, что годы уже не те, не появится в семье Морозовых никакой маленький.
На рождественский утренник Морозовы пришли загодя. Уверенность, что всё получится, никуда не делась, но логика инженера нашёптывала Сергею Ивановичу: «А вдруг не выйдет? Вдруг не получится? Вдруг это сестра тогда так пошутила?» Но Сергей Иванович только сильнее стискивал локоть Маши, та улыбалась – и всё снова становилось просто и ясно. Кроме того, дядя Серёжа решил подстраховаться, захватил с собой кое-какие мелкие подарки. Предчувствие предчувствием, но мало ли? Набрал игрушек, положил их в красный шёлковый мешочек из-под лото, сунул в карман.
По прибытии, отчего-то стесняясь, спрятал мешочек под ёлкой, пока никто не видел. Вздохнул глубоко и пошёл в детскую помогать няне ленивого Коли. Все дети уже были наряжены и причёсаны, а увалень Коленька всё ещё натягивал чулки.
– А ты чего тут? – удивился дядя Серёжа, входя в спальню Коленьки. – Все подарки уже разобрали.
Племянник ойкнул, рванул к двери в одном чулке, был изловлен и возвращён в руки няни. Его быстро одели, кое-как причесали и выпустили из рук, как выпускают в небо птиц на весеннем празднике. Коля бросился вниз с необычной для себя прытью.