А.Беляев. Собрание сочинений том 6
Шрифт:
Пелькин уделял много времени, внимания и сил техпропаганде. Смотрел он на это дело широко. Важно не только выучить новые кадры техминимуму. Надо помочь рабочему осмыслить его работу, объяснить, какое место она занимает в целом. Что мы строим. Как наши станции связаны с другими. На одну из таких бесед в клубе он пригласил и Ашихина.
— Ты еще многого не поймешь из того, что я буду говорить, но не смущайся. Кое-что поймешь, остальное узнаешь потом.
В клубе было светло и тепло,
Три лампы с матовым абажуром освещали зал. По стенам развешаны плакаты, лозунги, в углу бюсты вождей, окруженные живыми цветами в горшках.
На помосте стоял большой стол. За столом Пелькин. Он объяснял рабочим, что такое «температурная станция», как холод можно превратить в тепло и свет.
Он говорил о том, что для превращения теплоты в работу всегда необходимо иметь два уровня температуры.
Продумывая этот закон, французский физик Д’Арсонваль выступил с интересным предложением. Это было очень давно, еще в конце прошлого столетия. 17 сентября 1881 г. появилась в одном журнале его замечательная статья. Он предлагал создать очень своеобразный двигатель, использующий разницу температур.
Пелькин рассказал, как развивалась эта полуфантастическая идея, вспоминал имена ученых, которые работали над этим вопросом, — Кемпбелла, Дорнига, Брейера, Бушеро, Клода и других, как упрощался проект Д’Арсонваля. Уже отпала надобность тянуть трубы от экватора до полюса. Можно на экваторе использовать разницу температуры между поверхностными и глубинными слоями воды, говорили одни. Можно поступить еще проще, говорил Баржо.
Почему бы не устроить теплопады в холодных местностях земного шара? Там котел и холодильник еще ближе друг к другу. В Канаде, в Восточной Сибири много местностей, где воздух почти круглый год имеет температуру 30 и более градусов ниже нуля. А вода, в особенности морская, всегда имеет температуру в 2–3 градуса тепла. Получается почти та же разница, что и для океанской воды у тропиков в глубине и на поверхности. Там противоположные температурные концы — «котел» и «холодильник» — находятся на расстоянии 1000 и более метров друг от друга; а на Севере температурный контраст разделен лишь слоем льда. Значит, здесь не надо строить колоссальных труб в километр и более длиной, не надо заботиться об очистке этих труб от морских солей на таком огромном протяжении. Полярная станция может стоить дешевле — во много раз дешевле, чем экваториальная…
— А какова стоимость? — спросил кто-то с места.
— Если считать на киловатты, то каждый киловатт номинальной мощности обойдется раз в пять-восемь дешевле, чем стоимость гидравлической станции такой же мощности, — ответил Пелькин.
— Вы видите, товарищи, — продолжал он, — какое огромное значение имеет этот проект для нас, для нашего Севера.
Огромные пространства тайги и в особенности тундры бедны энергетическими источниками. Не строить же нам теплоэлектроцентрали на дровах. И вот найден блестящий выход:
Везде, где есть холодный воздух и более теплая вода, можно установить температурный двигатель. Значит, не только по берегам полярных морей, но и на сибирском континенте, у рек и озер. Тайга и тундра получат неиссякаемые источники дешевой энергии.
В нашей температурной паросиловой установке вместо воды мы используем бутан, который кипит даже на морозе, когда температура воздуха минус десять градусов. А при двух-трех градусах тепла — при температуре морской воды — бутан будет кипеть вовсю. Теплопады можно устроить и на юге. Жаркое солнце там будет нагревать котел, а холодильником послужит речная или озерная вода.
Вот вам краткая история, товарищи, д’арсонвальской фантазии. Видите, как по-разному можно использовать одно и то же физическое явление. Тропические морские теплопады, полярные теплопады, солнечные континентальные теплопады. Может быть, кто-нибудь из вас придумает еще и новое использование.
Ну, на сегодня довольно, — закончил Пелькин.
Слушатели начали расходиться, молодежь уже спорила о новых системах теплопадов и о наилучшем принципе аккумулирования энергии.
С Пелькиным остались инженеры Колосова, Верховский, Игнат Бугаев и Джим.
— Товарищ Колосова! Дед тебя зовет, — сказал вошедший в комнату рабочий, весь заиндевелый.
— Что случилось? — спросила Вера.
— Работа на радиостанции приостановилась.
— Почему?
— Грунт никакая сила не берет. Не говоря о кирке и лопате, динамитный патрон закладывали — не берет.
— Вот она, мерзлота-то! — сказал Пелькин, кивнув головой Игнату. — Промерзлый слоистый сланец. Хуже гранита. Который месяц бьемся. Попробуй тут в земле кабель проложить! Идем, что ли, посмотрим.
Дед уже издали, увидав Колосову, начал кричать:
— Этак мы никогда не кончим, золотце. Шутка сказать! Еще и фундамента не заложили. Даже ров не вырыли. Работы еще сколько. А к началу навигации надо станцию во что бы то ни стало пустить.
Возле ям стояли рабочие, повесив головы, словно над могилой. Игнат заглянул в одну из них. Рабочий стукнул киркой по краю. Железо зазвенело. Хоть бы маленький кусок отвалился.
— Тут не патрон динамитный закладывать надо, а целую бочку, — сказал рабочий, хмурясь. — А кирка совсем ни к чему по здешнему грунту. В жизни не видал такого.
— Так что же тут думать? — закричал Игнат громовым голосом. — Бочку так бочку! За чем дело стало? Давайте ваши патроны. Давай динамиту, пироксилину, аммоналу! Закладывай шнур, или как там у вас называется. Сверли дыру, одним словом! Руби, коли!
Все засмеялись. Бурная энергия Игната передалась другим. Рабочие зашевелились. Принесли патроны, начали закладывать.
— Закладывай еще! А ну, еще! — командовал Игнат. — Еще! Еще!
Когда приготовления были окончены, у ямы остался один запальщик, все отошли далеко в сторону.