А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10
Шрифт:
Р у м а т а. Ступай, Уно... (Уно уходит.)Я преклоняюсь перед вашей красотой, прекрасная дона, но я никогда не подавал повода...
О к а н а. Повод подаю я. Понимаешь? (Обнимает его.)Какой повод тебе еще нужен?
Румата крепко целует ее.
Р у м а т а. Повод ослепительный, что и говорить... (Вытирает губы, смотрит на пальцы.)Почему вы все так краситесь?
О
Р у м а т а. Нет-нет, не надо меня ревновать. Это я так, к слову пришлось... Все же, чем изводить столько краски, лучше бы мылись почаще.
О к а н а. Вы издеваетесь надо мной, кавалер?
Р у м а т а. Вовсе нет. Просто вы захватили меня врасплох.
О к а н а. А что мне было делать? Я устала ждать!
Р у м а т а. Вы увлекаете меня на опасный путь, дона Окана.
О к а н а. Для тебя я просто Окана. Ты что — боишься?
Р у м а т а. Признаться, да.
О к а н а. Дона Рэбу?
Р у м а т а. Признаться, нет.
О к а н а. Тогда чего же... (Приникает к нему.)Я извелась, я потеряла стыд, пожалей меня!
Пауза.
Р у м а т а. Я могу пожалеть тебя. Только...
О к а н а. Что?
Р у м а т а. Ты погибнешь.
Окана в ужасе отшатывается.
О к а н а. Как... Почему я погибну?
Р у м а т а. От любви. С непривычки. Для маленьких душ это слишком большая нагрузка.
О к а н а. Нет, ты все-таки издеваешься...
Р у м а т а. Прости, я просто шучу. Не бойся.
О к а н а. Я хочу, чтобы ты любил меня.
Р у м а т а. А! Это другое дело. Ладно, пусть будет по-твоему.
Охватывает ее левой рукой за плечи, а правой принимается вытирать ее лицо носовым платком. Окана после секундного замешательства принимается отбиваться.
О к а н а. Пусти!.. Что ты делаешь?
Р у м а т а. Не дергайся. Привожу тебя в человеческий вид.
О к а н а. Пусти! Дьявол! Дьявол!
Румата отпускает ее, отбрасывает платок и критически оглядывает ее лицо.
Р у м а т а. Вот. Теперь ты более или менее в норме.
Окана достает зеркальце, смотрится.
О к а н а. Что ты наделал, исчадие ада? Во что ты меня превратил?
Р у м а т а. В живую женщину. Теперь тебя, пожалуй, можно любить.
О к а н а. Хорошо. Люби.
Р у м а т а. Минуточку. Соберусь с силами.
Откидывается на спинку кресла, закрывает глава. Окана смотрит на него.
О к а н а.
Р у м а т а. Да, дорогая?
О к а н а. Я не понимаю... Что я тебе, когда у ног твоих все красавицы мира?..
Р у м а т а. Ну это уж преувеличение. Это было бы ужасно, ходить по красавицам...
О к а н а. Ты что же — вообще не можешь... любить?
Р у м а т а (открывает глаза, резко выпрямляется).Ну уж нет! Не могу любить? Еще как могу! Очень даже могу, как говорит наш друг отец Будах!
О к а н а. Я не о том. Я о сердце. У тебя есть сердце?
Р у м а т а. Есть. И печень есть. И все остальное, что полагается. Но ты понимаешь... Как бы это тебе объяснить... В самом большом сердце умещается всего одна любовь... Нет, боюсь, тебе этого не понять.
О к а н а. Почему же? Я все поняла. Я ее видела... Та самая простушка в платье времен прошлого регентства, которая вышла из твоего дома два часа назад... (Пожимает плечами.)Право, у мужчин такие странные вкусы...
Р у м а т а. На мой взгляд она очень недурна...
О к а н а. Да, пожалуй... Стройненькая, личико чистое... Моется, наверное, часто...
Р у м а т а. Мне тоже так показалось...
О к а н а. Правда, великоваты руки... и походка как у... как у рыбачки...
Р у м а т а. Да, сегодня я тоже это заметил. Должно быть, она не привыкла к дамской обуви...
О к а н а. Должно быть... И этот ее наряд! Смотреть на нее было забавно и поучительно... (Наклоняется к Румате, доверительно кладет руку ему на колено.)Это пройдет быстро, благородный дон. А я умею ждать. Я не буду терять надежды...
Р у м а т а. Не уставай надеяться... (Встает, берется за бутылку.)Позвольте угостить вас, прелестнейшая дона? (Разливает по стаканам.) Совершенно пересохло в глотке...
О к а н а. Что вы делаете, кавалер? Вы наливаете мне эсторское? Я же сказала вам, что не пью крепкого...
Р у м а т а. Я тоже не пью крепкого. Это не эсторское, это клюквенный морс...
О к а н а. Но...
Ру м а т а. Отцу Будаху было необходимо срочно покинуть мой дом. И вообще город. Не мог же я поить его эсторским! Чего доброго, он бы свалился с лошади где-нибудь по дороге... А так он благополучно скачет сейчас по одному из двенадцати Арканарских трактов милях в двадцати от городских стен...
Окана встает.
О к а н а. До свидания, благородный дон. В вашем обществе я испытала истинное наслаждение, сравнимое лишь с восторгами, кои вызывает у нас пребывание под сенью райских кущ, даруемыми нам — увы! — только во снах наших...
Румата молча кланяется. Окана идет к выходу, разглядывая свое лицо в зеркальце.
О к а н а (в дверях).Всю краску размазал, дурак... (Выходит.)