Абарат (пер. Л. Бочаровой)
Шрифт:
Шум и крики далеко внизу усилились. Вероятно, с берега привели еще нескольких спасенных из воды людей. Клепп скорчил гримасу.
— Так вопят, что я ни слова не смогу расслышать из того, что ты мне будешь рассказывать. Пойдем-ка лучше в мою типографию.
— В типографию?
— Ну да. Там я печатаю свой «Альменак». Я многое тебе расскажу о моем мире, а ты мне — о своем. Годится?
— Еще как! — улыбнулась Кэнди.
Она была рада убраться подальше от шума толпы, ей было необходимо побыть в тишине, чтобы привести мысли в порядок.
— Не будем мешкать, не ровен
РАССКАЗ О ГАВАНИ АППОРТ
По пути к типографии Клеппа им время от времени встречались изображения Малыша Коммексо. На плакате, приклеенном к стене одного из домов, Малыш собственной персоной рекламировал свои кинематографические приключения: «Малыш Коммексо и Псы Войны», а кроме того, на глаза Кэнди не раз попадалась уже знакомая реклама Панацеи. Портрет Малыша Коммексо был оттиснут на футболках детишек, пробегавших мимо Кэнди и Клеппа, в руках многие из них держали игрушечных Малышей из резины или пластика.
— У вас в Иноземье есть что-либо подобное? — мрачно поинтересовался Клепп.
— Вроде этого Малыша?
— Да. Тут от него, как видишь, деваться некуда. Кэнди на мгновение задумалась.
— Похожего много. У нас повсюду рекламируются разные товары и услуги многих фирм. Но такого однообразия, как у вас, конечно же, нет и быть не может. От этого Малыша просто спасения нет!
— Именно! — проворчал Клепп. — Видишь ли, «Компания Коммексо» как-то пообещала, что будет заботиться о каждом из нас буквально с колыбели и до гробовой доски. А вслед за этим везде пооткрывались родильные дома Малыша Коммексо и его же похоронные конторы. А в промежутке между рождением и смертью, пока здешние обитатели проживают свои жизни, Коммексо берется снабдить их всем, что только может для этого понадобиться. Продукты к вашему столу. Одежда для прикрытия вашей наготы. Игрушки для ваших ребятишек...
— И чего он этим добивается, этот Коммексо?
— Не Коммексо, а человек, который владеет этой фирмой, Роджо Пикслер. Речь идет о его желаниях и планах.
— Ну и в чем же они состоят?
— Ему необходим контроль. Над всеми нами. Над всеми островами. Он хочет быть королем всего мира. Нет, конечно, «королем» он себя называть не станет, слишком словечко старомодное, на его вкус. Но суть его планов от этого не меняется.
— И вы думаете, он их осуществит? Клепп пожал плечами.
— Вполне возможно.
К этому моменту они почти уже взобрались на вершину холма, и Сэмюель остановился, глядя на скульптурную версию Малыша Коммексо, установленную на крыше здания, к которому, судя по всему, и лежал их путь. Малыш был устрашающе огромен.
— За этой простодушной улыбкой, — сказал Клепп, — скрывается холодный ум. Холодный и очень изощренный. Потому-то Пикслер и сумел стать самым богатым человеком на островах, а нам только и остается что обогащать его и дальше, покупая Панацею.
— Неужто и вы тоже ею пользуетесь?
— А как же! —
— Помогает?
— В том-то и беда, — вздохнул Сэмюель. — Не успеешь ее принять, и сразу делается лучше, идет ли речь о несварении желудка, простуде или болях в спине.
Хмурясь и покачивая головой, он выудил из кармана связку ключей, отделил один от остальных и подвел Кэнди к маленькой дверце в стене здания, которая настолько терялась на фоне огромного Малыша, что Кэнди, окажись она здесь без провожатого, попросту не заметила бы ее.
Клепп сунул ключ в замочную скважину и шепотом спросил:
— Представляешь, что мне удалось узнать?
— Нет. Расскажите.
— Вообще-то это всего лишь слухи. Может, и вздорные. Хотелось бы на это надеяться. Но говорят, Роджо Пикслер обратился в Совет Чародеев. Хочет купить Секрет Оживления.
— А что это такое?
— Угадай. Подумай хорошенько. Кэнди нахмурилась.
— Секрет Оживления, говорите? Может, это что-то вроде техники возвращения к жизни мертвых?
— Совершенно верно. Молодец. В прошлом он именно для этой цели и применялся. Хотя результаты всякий раз непредсказуемы. Дело может обернуться ужасным конфузом, а порой случались и трагедии. Но Пикслеру он не для этого нужен.
— А для чего же тогда? — Кэнди снова задумалась. Неожиданно брови ее поползли вверх. — Нет! — воскликнула она. — Неужто он решил оживить Малыша?!
— Вот именно. Хочет при помощи древней техники оживления превратить его в существо из плоти и крови. Насколько мне известно, он получил отказ. И это очень хорошо, если опять-таки вся история — правда.
— А что он им на это ответил?
— Пикслер так рассвирепел, что его чуть удар не хватил. Рычал и брызгал слюной: «Малыш — источник радости для всех без исключения! Вы не должны отказывать ему в праве на жизнь! Он стольких осчастливит!»
— Но вы в это не верите? В то, что он — источник радости?
— Я верю в то, — засопел Клепп, — что, если паче чаяния этот Пикслер завладеет Секретом Оживления, на островах появится не один живой и здравствующий Малыш, а целые полчища этих уродцев с идиотскими улыбками. — Он передернул плечами от омерзения. — Жуткая картина!
Повернув ключ в замке, Клепп толчком приоткрыл дверь. В носу у Кэнди защипало от едкого запаха типографской краски.
— Прежде чем ты войдешь, я должен извиниться, — предупредил Клепп. — За беспорядок.
И распахнул дверь своей типографии во всю ширину. Внутри повсюду, от пола до потолка, царил настоящий хаос. В центре помещения стоял небольшой печатный станок, по обе стороны от него высились стопки «Альменака». Должно быть, Сэмюелю частенько случалось, заработавшись допоздна, ночевать прямо в типографии, поскольку у дальней стены стояла старенькая кушетка с парой подушек и скомканным одеялом.
Окинув взглядом всю нехитрую обстановку, Кэнди застыла от изумления: одна из стен была украшена несколькими старинными фотографиями в рамках, и на ближайшей из них она узнала тот самый маяк, с которого началось ее путешествие.