Аббатство Теней
Шрифт:
— Когда твоя бабушка начертила замкнутые кольца вокруг твоего глаза, замки, как ты их называешь, она заключила Черную Тень внутри тебя. Она сделала это, чтобы ты не смог извлечь способности Черной Тени.
— Зачем? — взмолился я. — Зачем она так со мной поступила?
Думаю, мой взгляд был достаточно жалостливым, чтобы добиться правды, потому что на этот раз аббат не колебался:
— Думаю, она нашла способ использовать тебя как источник силы.
— Как Оазис, — безжизненным голосом сказал я. — Моя бабушка превратила меня в свой собственный Оазис.
Я сидел на твердом неудобном
Звуки снаружи все громче отдавались в моих ушах. Диадера. Турнам. Бателиос. Все они тренируются вместе, аплодируя достижениям друг друга, учась использовать возможности своей Черной Тени, чтобы защитить себя и людей, которых они любят.
— Мне очень жаль, Келлен, — сказал аббат, делая последнюю заметку в записной книжке. Потом он убрал свое оборудование. — Я попытаюсь найти способ сорвать эти замки, обещаю.
Он со вздохом положил руку мне на плечо.
— Не могу представить, чтобы кто-нибудь сделал такое со своей родней.
С того самого дня, как черные метки появились на моем лице, я задавал себе вопрос, почему моя бабушка обручила меня с Тенью, что я мог сделать, чтобы заставить ее так со мной поступить. Но теперь ответ стал настолько очевидным, настолько логичным, что я удивлялся, как с самого начала этого не понял. Серена была матерью моего отца. Истинным и настоящим магом народа джен-теп.
Я почти почувствовал облегчение, сказав:
— Она использовала меня потому, что именно так поступает моя семья.
Глава 29
ЗНАКОМСТВА И ВМЕШАТЕЛЬСТВА
Мне меньше всего сейчас хотелось видеть Диадеру, с хитрой улыбкой поджидающую меня у котла.
— Хорошо провел там время, а?
Она прислонилась к одной из толстых черных колонн, поддерживающих крышу галереи, сложив руки на груди и выставив одно бедро так, что даже в моем ужасном настроении угрожала разбудить желание сделать что-нибудь другое, кроме как отомстить моей семье. Жаль, что я мог доверять ей не больше, чем всем остальным.
— Чего тебе надо, Диадера? Ты здесь для того, чтобы еще раз поиграть в «обольсти или прикончи»?
Она отмахнулась от моей грубости, как будто даже не заметив ее, не говоря уж о том, чтобы оскорбиться.
— Аббат сказал, когда вы с ним закончите, я должна буду как следует представить тебя остальным Черным Теням.
Это уж точно последнее, в чем я нуждаюсь.
— Может, в другой раз.
— У тебя другие планы, да? — спросила она, лениво подойдя ко мне.
— Ничего особенного, — признался я. — Выбраться из этой дыры, спуститься с горы, украсть корабль… Научиться управлять им, конечно… А потом вернуться домой.
Она постучала пальцем по моей груди.
— Похоже, тебя ждет масса работы, которую вполне можно начать после того, как я выполню свой
Она показала на тренировочную площадку за своей спиной.
— Кроме того, все умирают от желания познакомиться с ужасным странником аргоси, который убивает — ну, грозится убить — почти всех, кто осмеливается бросить на него косой взгляд.
— Я не аргоси, — машинально сказал я, но мое внимание было приковано к пяти людям, которые поджидали меня в центре площадки.
Бателиоса я уже, конечно, знал, так же как Турнама и девочку по имени Гхилла. Там были и двое других. Тощий мальчик помладше, лет тринадцати, и высокая девочка примерно одних со мной лет.
— Почему вы все подростки?
Диадера пожала плечами.
— Именно в этом возрасте у большинства из нас впервые появляется Черная Тень. В первые годы мы можем научиться ее контролировать, не посвящая целиком свое тело и душу тому, чтобы ее подавлять, — так, как делают большинство монахов. Это требует дисциплины… суровой.
Она прикоснулась пальцем к моей нижней губе.
— Тем больше причин подурачиться, пока можно, Келлен.
Хотя я знал, что такова ее тактика, во рту у меня пересохло, и я почувствовал, как кровь прилила к щекам.
«Предки, какой изъян в моем воспитании позволяет столь очевидным уловкам так хорошо срабатывать?»
На лице Диадеры в ожидании ответа отразилось напускное выражение большеглазой невинности. Что бы я ни попытался сказать, будет смахивать на детский лепет. Наверное, у меня сломается голос — как обычно бывает в таких ситуациях, — и тогда она посмеется над моей наивной неловкостью. Но я устал от того, что люди морочат мне голову. Может, я не больше аргоси, чем Бателиос, но я слегка изучил четыре пути и даже больше семи талантов. В частности, Фериус позаботилась о том, чтобы я научился — как она это называла — «быть красивым». Вместо ответа я молча выпрямил спину, вообразил, что позади меня стена, прислонился к ней головой, плечами и задом, а потом заставил себя расслабиться в этой позе. Глупо, знаю, но срабатывает.
Фериус к тому же научила меня, как правильно улыбаться, называя это «слушать глазами». Я посмотрел на Диадеру, не пытаясь смутить ее взглядом или перехитрить, а просто слушая, что говорят мне ее глаза. Не надо выдавливать улыбку — она появляется сама собой. Фериус заявляла, что это потому, что ты находишь красоту в другом человеке, а созерцание истинной красоты всегда вызывает самые лучшие улыбки.
Фигня, конечно.
— Ух ты, — сказала Диадера.
Я слегка наклонил голову набок, но промолчал. Первая часть арта локвит — безмолвие. Позвольте другому человеку быть нотами в музыке, а сами играйте тишину.
Думаю, Диадера поняла, что таращится на меня слишком долго, потому что протянула руку и ущипнула меня за щеку.
— У тебя интересное лицо, ты знаешь это? Я имею в виду — для джен-теп.
Я игнорировал ее замечание, отчасти понимая, что она делает — пытается восстановить контроль, снова меня разозлив, — но отчасти потому, что у меня возник вопрос, который подспудно бился голове с тех пор, как я с ней познакомился:
— Я знаю, что Турнам — берабеск, а Бателиос — северянин, но ты так и не поведала, откуда ты сама.