Абиом Биам
Шрифт:
Такси приземлилось, открылись двери, обдало запахом затхлости и сырой плесени. Ночное небо немного подсвечивало местность. Фидэн, из заслонки на ноге, достал фонарик. Посадочной площадкой оказались несколько железобетонных плит, сложенных вместе, с отколотыми кусками по краям, поросшие мхом, и местами торчащей погнутой арматурой. Такси, взлетая, на развороте, скользнуло светом фар и на короткий миг подсветило облики брошенных домов. Только и успел зацепить глаз: несколько разбитых окон, почти вывалившуюся дверь, изрисованные стены и будто бы чью-то тень на одной из стен, вытянувшуюся длинной полоской. Парящее такси поднялось ввысь и облики домов тут же
Посадочная площадка возвышалась над землёй, спуститься в заброшенный район можно было только по лестнице, которая, судя по торчащим перилам сбоку, здесь была. Даже бегло брошенного взгляда в густой темноте, освещаемой узкой полоской света от ручного фонарика, было достаточно, чтобы понять, что когда-то называвшееся лестницей, теперь дотягивало только до названия «трухлявый лестничный стан». Беспощадная ржавчина изгрызла металл, как короед древесину. Искорёженные перила в нескольких местах оторваны от боковой балки. Ступеньки словно решето. Но другого пути нет.
– Акио, желаю выразить крайнее сомнение в разумности Вашей идеи. Здесь довольно опасно, – в тональности беспокойства сказал Фидэн.
– Да брось ты, лестница в порядке, – попытался ободрить его Акио, а у самого по ногам пробежала слабость, – ты же робот, у вас нет чувств, тебе не должно быть страшно, просто иди.
– Верно, программы, описывающей что такое страх в меня не загружено, но установлена система безопасности. Должен сообщить Вам, что насколько могу оценивать, лестница может разрушиться.
Вдруг Акио ощутил в груди некое чувство, которое раньше не ощущал, оно сильно потянуло его вперёд и томительно сжалось. В голове оживилось воспоминание сна, он понял, что время уходит и подтолкнул Фидэна вперёд на лестницу.
Робот, светя перед собой фонариком, осторожно ощупывая ногами каждую ступеньку, выбирая место опоры понадёжнее, пошёл первым. Акио следом, одной рукой держась за Фидэна, другой придерживаясь за болтающиеся перила и попутно всматриваясь в темноту. Примерно на середине лестницы раздался обрывистый звук чего-то лопнувшего, – оборвались крепления ступеньки и она провалилась – в доли секунды Фидэн полетел вниз, пытаясь быстро зацепиться за что-нибудь, мотнулся и сшиб Акио в сторону, который кувыркаясь в воздухе и махая руками, схватился за что-то – это оказалось ветка дерева – его резко мотнуло и он повис. Снизу раздался грохот, узкая полоска света отлетела в сторону и замерла.
Акио спрыгнул на землю, взял фонарик и посветил на груду хлама под лестницей, откуда уже выкарабкивался его робот.
– Ты как? – спросил Акио.
– Повреждений не наблюдается, – ответил Фидэн.
Тучи стали расползаться, дождь затихать, ночное небо засветило ярче, темнота разбавила свою густоту и пугающая неизвестность отошла подальше, но по-прежнему была рядом. Кирпичные здания, фонарные столбы, разбитые машины и всякая уличная утварь, словно незримые наблюдатели, решившие слегка выступить на свет, обозначили своё присутствие, как бы говоря: «Мы здесь есть». Растрескавшийся асфальт собрал на себе лужи. Осевшая на стенах сырость отсвечивала отблесками звёзд. Над первым этажом, одного из домов, висела выцветшая вывеска «Прачечная», чуть дальше «Почтовое отделение». Вдалеке, на границе света и мрака пробежала крыса, вильнув хвостом, нырнула в водосток.
Прошли один дом, другой. Внезапно, из проулка впереди мелькнула чья-то тень. Она будто пролетела через улицу, настолько быстро, что особо разглядеть не удалось. Только и можно было различить, что общий силуэт напоминал чем-то человеческий.
Акио насторожился, стараясь понять почудилось ему это или нет. Свернули в ближайший поворот. Через пару перекрёстков до ушей донёсся какой-то скрипящий звук и его источник был совсем рядом.
– Сударь, у меня повреждение, – сообщил Фидэн, – гидравлические соединения в надколенной области левой ноги порваны. Очевидно это произошло при падении с лестницы.
– Идти можешь? – спросил Акио. – Ты вроде хромаешь.
– Наблюдается снижение работоспособности левой ноги. Имеется риск дальнейшего разрушения, но свою функцию нога выполняет, идти могу.
– Далеко ещё до футбольного поля?
– Вход на стадион будет через три перекрёстка, – ответил Фидэн.
И вновь вдалеке быстрым росчерком мелькнула тень. Похоже, что она двигалась туда же, куда и они.
– Фидэн, у тебя оружие есть? – опасливо спросил Акио.
– Что вы, сударь. Моя модель не предназначена для боевых действий. Оружия нет.
– Ну а если в квартиру проберутся грабители, ты что будешь просто стоять и наблюдать?
– Я вызову полицию.
– Проверь в сети можно ли обновить твою базу хотя бы простейшими приёмами рукопашного боя, – предложил Акио.
– Уже проверяю. Для моей модели имеется набор базовых приёмов ведения рукопашного боя: блоки, захваты, толчки, скручивания. Загружаю?
– Загружай. Может понадобится.
Глаза Фидэна замерцали – началось обновление базы данных.
Сверху пролетела стая ворон и, как ни странно, тоже в сторону стадиона. «Помнится, где-то слышал, что вороны это падальщики, и не летят ли они сейчас на футбольное поле предчувствуя, что там будет чем поживиться?», – тревожно подумалось. Он стал сомневаться, холодок ещё пуще задребезжал по телу. Но снова появилось то таинственное чувство в груди, оно зажгло, будто бы говоря ему, что не нужно оборачиваться назад, а стоит идти дальше. «Помню мама что-то говорила про похожее чувство, она называла его чутьём. Наверное, это оно. Мама говорила, что чутьё не обманывает, оно знает будущее и подсказывает наилучший путь», – подумал он и решил довериться этому чувству.
У Акио была привычка отвлекаться мыслями, его мышление будто раздваивалось: одно отслеживало внешний ход событий, другое прокручивало отвлечённые умозрительные сюжеты. Так и сейчас, несмотря на опасность, таящуюся в каждом кирпиче, он задумался о другом. Ему вспомнился день, примерно как сейчас – моросящий, когда они с мамой шли по улице и увидели много выползших на тротуар дождевых червей. Мама сказала ему тогда, что черви слепые и не видят мир вокруг себя, и не знают они, что выползли к смерти на ладонь, но, в случае с червями, смерть не спешит сжимать ладонь, она просто ждёт пока они задохнутся. Акио тогда проникся сочувствием к этим извивающимся в лужах тельцам и, наверное, впервые в жизни ощутил, что может спасти чью-то жизнь, будто он для них – существо из другого измерения, своего рода Бог, протягивающий руку из неведомой реальности и вытаскивающий их из безысходности. И он начал их спасать, осторожно брал их мягонькие тельца и переносил в траву. Одного за другим. Особо маленьких, кого пальцами не ухватишь и можно повредить, он сперва поддевал веточкой и после укладывал в свою ладонь, ту, что подарит жизнь, а не заберёт. Насчитал он их порядка сорока и когда на тротуаре больше не осталось ни одного червяка, они с мамой пошли дальше и возвышенное чувство «Я спас жизнь» приятно грело в груди.