Абиссинец

Подшивалов Анатолий Анатольевич

Хорошие новости, только ПАСК в месяц принес более пятидесяти тысяч чистой прибыли, так что, только на противотуберкулезных препаратах вполне можно получать более миллиона чистой прибыли в год, и такое положение дел будет еще минимум года два, даже если перебежчик Воскресенский раскроет все секреты синтеза – так как полные химические аналоги [82] фтивастопа и тубецида можно будет продавать только в Германии, которая не выдала патентов на эти соединения. То, что СЦ растет в продажах – отлично, а что будет, когда мы диарум запустим! Надо быстрее его сюда завезти – здесь и апробируем в полевых условиях.

82

То есть то, что называется дженерик или генерик, в отличие от оригинального препарата.

Написал шифровки в Петербург. Попросил прислать

вместе с врачами препарат СЦ и новый препарат диарум с моего завода, последнего – сколько есть в наличии и бесплатно, в Эфиопии он апробацию и пройдет в условиях госпиталя. Также попросил прислать инженера, а лучше двух, разбирающегося в декавилевских железнодорожных путях, их укладке и эксплуатации, паровозного машиниста с помощником. Всем гарантирую оплату золотом вдвойне против их старого жалованья.

После этого стали собираться в путь. Нагрузили платформу инструментом, болтами и гайками для крепления рельсов. На платформы положили новые армейские итальянские палатки и итальянскую военную форму без ремней и кожаной амуниции – нашлось почти четыре тысячи комплектов. Добавили мешков с рисом и сушеными овощами, а также сотню коробок с макаронами и четыре десятка ящиков с консервами. Треть продовольствия оставили себе – неизвестно, сколько нам здесь сидеть. Забрали бочки для воды и одну стрелу с лебедкой на платформе для их разгрузки, в гарнизоне есть два колодца – один в крепости, другой в порту – там вода немного солоноватая, но пить можно, кроме того, есть резервуары для дождевой воды – скоро сезон дождей, вот и заполним. Взял с собой пятерых казаков для охраны добра.

Добрались до Асмэры уже затемно. Нас встретил подъесаул Стрельцов и сказал, что рас Мэконнын разместился в теперь уже окончательно моем доме губернатора провинции. Попросил Стрельцова сопроводить туда, тем более что и он сам там же живет. Стрельцов выставил караулы у груза, и мы поехали отдыхать, прихватив с собой лишь чемодан с деньгами. Эскорт с собой брать не стали, поскольку дом совсем рядом, а охрана пусть немного отдохнет – им меняться придется часто, постов много. По дороге подъесаул сказал, что сбежало еще шесть пленных, где-то на половине пути до Асмэры. В них не стреляли, возможно, сами вернутся, если не дураки и через пару дней одумаются, а если через четыре дня их не будет, значит, все – достались шакалам и прочим падальщикам на обед. Перед самым домом из темноты выскочило пять черных фигур и попытались схватить под уздцы наших лошадей. Я выстрелил в воздух, а Стрельцов огрел по бестолковой голове шашкой плашмя того, кто схватил поводья его лошади, после чего мы ускакали от нападавших, по-моему, огнестрельного оружия у них не было. Сколько раз себе говорю, здесь даже самое мелкое начальство без нескольких десятков всадников не ездит, а тут ночью едут двое белых, никакой свиты, просто так и хочется ограбить, вот бы удивились грабители количеству денег в чемодане!

На выстрел прискакала пара казаков, поскольку дом был рядом и с крыши нас уже было видно. На крыше всегда дежурил пулеметный расчет, один четырехлинейный пулемет был направлен на ворота, второй в противоположную сторону, в сад: в случае нападения дежурный расчет выбирал наиболее опасную сторону и стрелял, ожидая прибытия по тревоге второго, отдыхающего расчета.

В доме уже со вчерашнего дня гостил Мэконнын, расу были предоставлены лучшие гостевые апартаменты со своей ванной комнатой, где он сейчас и находился. Я попросил пожилую горничную приготовить ванну и мне. Стрельцов временно переселился к казакам в помещение для слуг, типа флигеля, обычно гостевые апартаменты занимали мои офицеры, но рас бы не понял, если бы я к нему подселил подъесаула, при всем к нему уважении. Потом мы пошли в столовую ужинать, и Мэконнын сказал, что теперь он меня понимает, почему я остался недоволен его дворцом.

– Александр, этот дом хоть и небольшой (ага, на два десятка комнат), но очень удобный. Обязательно заведу у себя в Хараре такую ванну, только еще больше.

– Отец, мне он тоже нравится, теперь у меня есть, куда привезти Мариам, она ведь привыкла к европейской жизни, а дом спланирован как раз по-европейски, и парк с деревьями и цветами уже вырос, она ведь любит всякие цветы.

Рас спросил про побег, ему об этом рассказали казаки, которые были в конвое, конкретно – Стрельцов. Я ответил, что после этого стало ясно, что доверять пленным морякам нельзя, и отправил их сюда на работы.

Мэконнын проинформировал, что завтра нас ждет негус с докладом о состоянии кораблей и главным вопросом будет – как удержать побережье и порт? Рассказал ему, как я это представляю, и рас обещал помочь отстоять мое мнение перед негусом, тем более что многое он сам видел своими глазами, а Менелик все же послал его с целью не просто прокатиться на паровозе, а убедиться, что я, мягко говоря, не сочиняю.

Сказал, что мы захватили кассира с деньгами итальянского банка и, по словам кассира, часть этих денег принадлежит вкладчикам банка в Асмэре. Мне бы хотелось отдать людям их сбережения,

но как выяснилось, все документы банка кассир сжег, прежде чем бежать (то есть он соврал, что убежал сразу после входа в город моих войск). Отсюда можно было сделать вывод, что он пытался скрыться с деньгами, но до порта он не добрался – там уже были мои люди, и решил сдаться. Я хочу повесить объявление на дверях банка – пусть те, у кого есть договор с банком и доказательства, что они не забрали свои деньги из банка, придут ко мне и я отдам их вклад. Не хочу начинать свое правление с того, чтобы меня обвинили в воровстве денег у моих подданных. А беглый кассир уже строит дорогу вместе с остальными пленными. Я привез с собой эти деньги (Мэконнын сказал, что видел человека с чемоданом и то, как казаки ходили с ним откапывать спрятанный мешок) и завтра хочу рассказать об этом Менелику. Скажет негус отдать деньги ему – пересчитаем, и пусть мне выдадут бумагу, сколько я сдал денег. Скажет, чтобы я сам управлялся с делами банка, повесив объявление – буду отдавать деньги в обмен на договоры с расписками о получении.

Еще спросил, как быть с питанием пленных – запасы еды у меня подходят к концу, а я обещал свежее мясо и фрукты, если пленные будут хорошо и быстро строить дорогу.

– Да, сын, ты прав, их надо кормить, а работают они хорошо: ушли уже так далеко, что не приходят в Асмэру, и на лошади за день едва доберешься. Только паровоз к ним ходит и подвозит им рельсы, воду и еду. Скажи своему управляющему, мои ашкеры поделятся мясом и будут заказывать вдвое больше – их геразмач получил мой приказ и деньги на продукты.

– Отец, а что Ильг, собирается он закупать новые рельсы, через два месяца мой рельсовый запас закончится, и что тогда они делать будут?

– Александр, наверно, пока Ильг с Менеликом все думают и думают, давай построим дорогу до Харара и дальше до Аруси, а там пусть Ильг делает свой участок до Аддис-Абебы хоть десять лет [83] . Деньги у меня есть, но как их перевести французам – не повезешь же им тонну золота.

– Ты можешь отдать мне здесь золотом, а я переведу деньги с моего счета из России. Твой участок будет от форта Мэкеле до Харара, а потом мне еще надо проложить сотню километров пути до русского поселка на Аваше. Вообще-то надо дотянуть ветку до золотых приисков – там и мои и твои рядом. Хочу поставить паровую машину, чтобы улучшить работу механических грохотов и увеличить выход золота – вот закончится война и поедем посмотреть, что там мои рудознатцы накопали.

83

В реальности Ильг строил железную дорогу 20 (!) лет: начал в 1897 после победы над итальянцами в реальной истории, а потом пленные уехали и местные рабочие с ленцой и «перекурами» строили ее 20 лет – пуск был в 1917 г., правда колея той дороги была метровая, а длина одной рельсовой сцепки – 14 метров.

Утром встал и пошел к мэру узнать о новостях. Мэр сразу рассказал, что горожане видели среди пленных оборванного кассира банка. Рассказал, что он сдался нам с полупустым чемоданом, припрятав часть денег, но, когда я пригрозил расстрелом за вранье, нашлась припрятанная недостача. Как подчиненный негуса я расскажу об этом случае и, если он не сочтет всю сумму военным трофеем, то попробую раздать вклады тем, кто сохранил договоры и чековые книжки с указанием выданных сумм или аналогичные документы, но с условием, что после подписания мира эти люди останутся у меня в Тигре и станут подданными гегуса. Ведь те, кто уедет, могут получить деньги и в Италии, и банк знает движение их средств, а я – нет, так как бухгалтерские книги беглый кассир сжег, то есть даже договор для меня ничего не значит, разве что чековая книжка у того, кто станет подданным Эфиопии – ее я могу обменять на лиры в ассигнациях.

Еще упомянул о ночном инциденте, мэр обещал разобраться, поскольку он велел охранять мой особняк еще и местной полиции. Зная, что после него я всегда иду на телеграф, мэр сразу же, как меня увидел, послал за телеграфистом. На местном телеграфе ничего не было, и я попросил запросить Массауа, приходило ли что-то для меня. Оказывается, у них лежит и ждет меня шифрованная телеграмма из Петербурга, и я попросил передать ее в Асмэру. Пока телеграфист принимал группы из четырех цифр, опять вернулся в дом мэра, где неспешно попил кофе и расспросил о житье-бытье. Меня интересовало, как Асмэра раньше жила финансово – сколько денег отправляла в метрополию и сколько собирала налогов и иных платежей с населения, например при продаже скота суданцами. Таможня вроде как была в порту и куда они посылали деньги – в Асмэру или в Италию. Выяснилось, что в бывшей Эритрее был профицит, то есть из метрополии она денег не получала, наоборот, отправляя больше половины собранного в метрополию. Всяких налогов было довольно много, и я попросил составить мне докладную записку на французском со списком выплат – с кого и сколько, чтобы не требовать с населения большего, чем было до меня.