Абсолют
Шрифт:
— Там точно безопасно?
— Относительно! Донхён Кима узнаешь. У него рост пару метров. Скажи, что пришел от Снежного Барса.
— Понял!
— Всё. Вперёд!
Я проводил взглядом удаляющих людей. Если судьба будет благосклонна, то доберутся. К тому же у них имеется воздушная подстраховка, так что, если не будут делать глупостей и не повстречают какого-нибудь элементалиста, не пропадут.
Мне требовалось разобраться с новой способностью. Я представил, как телепортируюсь в другую точку. Хватило мысленного желания. Моё тело растворилось и перепрыгнуло вперед на пять метров.
В
Через минуту ноги больше не заплетались. Через другую — полноценно удавалось сохранить равновесие. Ещё через одну — смог бежать и параллельно перемещаться. Вроде освоился…
Я ещё немного задержался, расчленяя уцелевших мутантов, а после отправился к крафтовому расколу.
Спокойно преодолел два квартала. Выглянул из-за угла и увидел пятёрку исчадий бездны. Не только я их заметил, но и они меня. Визжащие твари припали на четвереньки. Я воплотил меч.
Дождался, когда первый монстр сам нанизается на выставленное острие. Следом телепортировался и обрушил лезвие на второго монстра. Извернувшись, раздробил голову третьего. Ещё раз переместился и снес половину черепа двум последним мобам. Перерубил всем шеи, в которых таились нити.
После победы ощутил, что мой ранее разрозненный разум пришел в норму. В будущем, быть может, я столкнусь с проявлениями системы, которые магическим образом повлияют на сознание, но теперь не сомневаюсь, что психика окончательно приняла реалии творящегося ада.
Глава 18
Взгляд раз за разом непроизвольно сосредотачивался на аукционе. Зелья и артефакты, если верить описанию, могли превратить меня не просто в сверхчеловека, а в полубожественную сущность: колоссальная сила и скорость, рентгеновское и инфракрасное зрение, невидимость и нематериальность, полёт и десятикилометровая телепортация…
Я мог обрести оружие такой мощи, что наш земной огнестрел показался бы детской игрушкой. Мог купить повязку, которая защитила бы от прямой автоматной очереди. Мог даже призвать существо, способное оберегать родных от любой опасности. Всё было таким близким, что казалось, будто достаточно протянуть руку и просто взять, но имелась проблема… В интерфейсе постоянно вспыхивала бездушная надпись:
Внимание!
Выставление предмета на аукцион возможно при достижении 21-го уровня.
— Да знаю, — пробубнил я, ни к кому не обращаясь.
Отчего-то вспомнилось грустное лицо Йенса. Моему коллеге однажды пришлось оставить схожий предмет. Разница была лишь в том, что камень, обнаруженный в Хирлацхёле, не даровал бы и тысячной доли того, что мог получить я…
Работа часто приводила нас в заповедные и потаенные уголки мира. Мы бывали у Сентинельских островов, где обитали враждебные дикие племена, встречающие незваных гостей копьями и стрелами (о том, чтобы сойти на сушу, и речи не шло). Проходили в закрытые секции катакомб Парижа, доступ к которым для обыкновенных
Некоторые места тоже в какой-то степени были запретны, но не из-за религиозных взглядов (как в храмовых комплексах Лхасы — резиденции нынешнего воплощения Далай-ламы); не из-за боязни, что команде что-то угрожает (как в Кеймада-Гранди, наполненном ядовитыми змеями); и не из-за опасений, что мы испортим артефакты древности (как в не до конца исследованной гробнице первого китайского императора династии Цинь, скрывающей в себе легендарную терракотовую армию), а исключительно из-за сложности маршрута.
Пожалуй, самым трудным путешествием для команды оказалась съемка Хирлацхёле: австрийской пещерной системы, входящей в топ-20 как по глубине, так и по протяженности. Свою сеульскую квартиру я приобрел не в последнюю очередь благодаря этой экспедиции.
Спонсорам, естественно, требовались не просто обычные кадры, а нечто по-настоящему эксклюзивное.
Команда, конечно, подготовилась, но когда мы плыли к точке, с небольшой тревогой наблюдали, как всегда уверенный Веня периодически хмурится и постоянно повторяет, чтобы мы беспрекословно выполняли все его распоряжения.
Всё завершилось благополучно, хотя, признаться, ничего экстраординарного, из-за чего требовалось бы так рисковать, я не увидел: Большой Барьерный Риф, Мальтийский архипелаг или Галапагосские острова были в десятки раз живописней. Да и выпуск, если судить по рейтингу, оказался ниже среднего. И это ещё мягко говоря…
Вход в комплекс организаторы выбрали потрясающий: через него проникало не более десяти человек. Небольшое судно, направляемое опытным аборигеном, огибало торчащие препятствия. Ветра не было, но всё равно на озере откуда-то брались полуметровые волны. То, что мы не потонули, зацепившись бортом о выпирающие скалы, это даже не чудо, а нечто более невероятное.
С аквалангами, камерами и прочей аппаратурой мы погрузились в мрачные подводные тоннели. Разветвленные лабиринты, в которых мы множество раз плутали, узкие лазы, сжимающие нас в своих объятиях, обвал, преградивший обратный путь — мы столкнулись со многими препятствиями.
Моя наставница-паучиха говорила, чтобы я всеми силами оберегал свой артефакт фиксации. В этих пещерах, как мне кажется, его никак бы не получилось обнаружить. А если бы и нашелся кто-то глазастый, то добраться до точки возрождения у него бы всё равно не получилось.
На обратной дороге Йенс, увлекающийся сбором минералов, заприметил зеленоватый камень. Дюссельдорфец попросил остановиться и начал откапывать находку. Предмет оказался овальным, походящим на яйцо дракона. Он сказал, что это редчайшее отложение, которое может стать жемчужиной его коллекции. Загвоздка заключалась в том, что весил потенциальный экспонат больше тридцати килограммов и поднять его без специального оборудования не представлялось возможным. Томас Рид предложил отколоть кусок, но Йенс воспротивился, предупредив, что если его прелесть кто-то повредит, то к судну вернётся только он один.