Абсолютный игрок
Шрифт:
Влад с подозрением заглянул в лукаво-простодушные желтые глаза Уанкайовы: показалось, что тот знает, о чем подумал кладоискатель, – но мысли его были далеко отсюда, чувства радостно возбуждены предстоящей встречей с Улыбой, и о своих подозрениях молодой человек тут же забыл.
Уанкайова проводил гостя до его аппарата, пожелал успехов и нырнул в люк рубки. Долго прощаться он не любил.
– Если буду нужен, найдешь меня здесь, – донеслось из люка.
Затем поднявшаяся снизу броневая плита закрыла отверстие так, что невозможно было разглядеть даже линии стыка, и лодка начала погружаться. Влад
Растущее желание вновь увидеть Улыбу не помешало Владу быть осторожным. Неопределенное беспокойство охватило его еще во время прощания с Уанкайовой, подлетая же к долине, где располагалась деревня Беляны, он и вовсе почувствовал тревогу, заставившую кладоискателя (называть себя «осой» контрразведки – то есть опером свободной агентуры – он еще не привык) превратиться в воина.
Снизившись, он повел куттер в метре над землей, чтобы его нельзя было засечь радарами, и растворил сознание в поле Сил. И тотчас же услышал зов Улыбы, который выделил бы и среди миллионов других пси-голосов:
«Всем, кто меня слышит! На нас напали! Помогите, если можете!..»
«Улыба! – крикнул Влад. – Я близко! Кто на вас напал? Сколько их?»
«Влад?! – после паузы откликнулась девушка, и столько в ее голосе было радости, удивления и надежды, что в другое время Влад почувствовал бы себя на седьмом небе от счастья. – Их четверо, но они интраморфы и вооружены лучше. Дружина перебита, осталось всего три охранника в управе…»
«Где отец?»
«Он полетел за телами убитых, за Тимьяной… это его вторая жена… я его позвала, но он не успеет…»
«Спрятаться где-нибудь можешь?»
«Негде, да и не имеет смысла, я должна быть со всеми».
«Что нужно бандитам?»
«Они сгоняют всех женщин на соборную площадь… уже близко… я выхожу… будь осторожен!»
Связь прервалась.
Влад скрипнул зубами, увеличивая скорость, и едва не напоролся на висящую над лугом «взвесь» нагуалей, очень маленьких, почти невидимых, рассыпанных по большому объему пространства. Такие сферические объемы встречались и в окрестностях Дебрян, а чтобы люди случайно не забрели в них, вокруг участков с нагуалями ставили указательные и предупреждающие знаки. Здесь никаких знаков не было видно. Пришлось пятиться задом и искать другой путь, на что ушло несколько драгоценных минут, поэтому, когда Влад приблизился к деревне, бандиты уже грузили в куттер – прибыли они на двух машинах – трех пленниц, среди которых находилась и Улыба, одетая в траурный парчовый сарафан, рубаху с широкими рукавами, летник и сапожки. Лента с ниткой жемчуга, повязанная вокруг ее головы, была черного цвета.
Напавших на деревню чужаков действительно было всего четверо, но бандитами назвать их не поворачивался язык. На всех четверых были надеты боевые операционные костюмы, превращавшие их в киборгов, с турелями «универсалов» на плечах, и Влад мимолетно пожалел защитников деревни, не имевших ни одного шанса в войне против «киборгов».
Чья-то мысль попыталась пробиться в зону приема. Влад «покачал» диапазоны восприятия «вправо-влево» и услышал низкий рокочущий голос:
«Не
Влад узнал пси-голос Дементия Железовского, отца Улыбы.
«Они взяли твою дочь!»
«Знаю. Но она – моя дочь, мне за нее жизнь отдать не грех, а ты чужой…»
«Уже не чужой. Я хорошо экипирован и вооружен не хуже, чем те гады! Отвлеки их, я подберусь к ним по земле».
Не слушая возражений, Влад посадил куттер за домом, так, чтобы его не было видно с площади, за полминуты облачился в «насинг» и бесплотным призраком метнулся во двор дома, боковым зрением отмечая малейшее движение справа и слева от себя.
«Готов?» – прилетел ментальный бас старосты.
«Готов».
«Мы пошли».
Над деревней появились два птерана, ведомые Дементием и одним из его дружинников. Они хищно бросились к центральной соборной площади, нацеливаясь на куттеры пришельцев, которые в это время запихивали в кабину аппарата сопротивлявшихся женщин, и неведомые захватчики купились на этот прием, отвлеклись, вынужденные отбиваться от неожиданного наглого нападения. Этим обстоятельством и воспользовался Влад, переходя в гиперрежим и катапультируясь на площадь через окно дома. Его заметили, когда он был уже почти рядом с куттерами похитителей женщин, однако огонь контрразведчик открыл первым, и стрелял он не из «универсала», а из аннигилятора, встроенного в боевую систему «насинга». Поэтому бой длился всего несколько мгновений.
Захватчики ориентировались в обстановке быстро, все-таки они действительно были интраморфами, обладающими высокими скоростными качествами. Они успели сбить один из птеранов, повредили второй, попытались ответить на атаку «призрака», однако двое из них тут же получили пробоины (выглядело это весьма впечатляюще и страшно: в прозрачных облачках, слегка искажающих очертания предметов, в которые превратились пришельцы, включив аппаратуру своих костюмов, вдруг появились рваные огненно-дымящиеся дыры!) и перешли в иной мир, третьему оторвало руку, и он тоже выбыл из схватки, а четвертый, проявив изумительную реакцию, вскочил в куттер и врубил форсаж. Его сотоварищ с оторванной рукой еще был жив, когда он уносился в небо по вертикали, словно собирался выйти в космос, за пределы атмосферы.
Поврежденный птеран шлепнулся на площадь, пропахал в земле борозду и уткнулся носом в здание управы. Из него выбрался могучий бородатый великан, Дементий Железовский, прихрамывая, направился к застывшей у чужого аппарата группе.
– Папа! – бросилась к нему Улыба, прыгнула на грудь, обняла за шею.
Дементий опустил ее на землю, подошел к Владу, отключившему аппаратуру «насинга», ведя дочь за руку, подал огромную ладонь.
– Спасибо, воин! Я у тебя в долгу. А теперь уходи!
Влад непонимающе глянул в глаза старосты. Тот усмехнулся, перешел на мыслеобмен:
«Посмотри вверх!»
Влад вдруг ощутил нависшую над головой гору, бросил в небо пси-взгляд и почувствовал приближение чужой злой воли, управляющей объемом с гигантской концентрацией энергии. Затем этот «объем» стал виден и невооруженным глазом: на Землю опускался корабль гуррах.
«Они… оттуда?!»
«Сейчас это не имеет принципиального значения. Спасайся, пока есть возможность».
«Я… все же…»