Ацтек. Том 1. Гроза надвигается
Шрифт:
Однако следующие несколько дней, оставаясь в прибрежных водах гуаве и сапотеков, мы не снимали боевых нарядов мешикатль, так что в приморских рыбацких деревеньках нас принимали за настоящий воинский отряд. Рыбаки со встречных лодок озадаченно махали нам руками. Это продолжалось до тех пор, пока мы не миновали перешеек Теуантепек и не прибыли в Шоконочко – страну хлопка. Там мы пристали к берегу в укромном месте, зарыли в землю доспехи и воинские регалии, сломали все оружие, кроме самого необходимого, переложили мешочки и мотки крашеной пряжи в торбы, и поутру путь на лодках продолжили уже не воины, а молодой почтека и его носильщики. В тот же день мы совершенно открыто высадились
Брат Торибио интересуется, зачем нам понадобилось переодеваться то из купцов в воинов, то обратно? Сейчас объясню.
Поскольку жители Акамепулько знали, что молодой купец приобрел для себя и своих носильщиков четыре морских каноэ, а жители Пиджиджиа – что похожая группа вскоре продала точно такие же лодки, то в обоих населенных пунктах это, конечно, могло показаться подозрительным. Но эти поселения находились слишком далеко одно от другого, так что опасаться того, что тамошние обитатели сопоставят впечатления и придут к определенным выводам, не приходилось. Ну а уж от обеих столиц, и от нашей, и от сапотеков, они лежали в еще большем отдалении, поэтому такого рода слухи вряд ли когда-либо могли дойти до ушей Коси Йюела или Ауицотля.
Зато представлялось совершенно неизбежным, что цью, обнаружив трупы жрецов и исчезновение из святилища священного пурпура, поднимут страшный шум. Непосредственных свидетелей ограбления пещеры мы устранили, но, скорее всего, их соплеменники видели, как мы приближались к священной горе или отплывали от нее. Так что рано или поздно и бишосу Коси Йюела, и Чтимый Глашатай Ауицотль узнают о том, что случилось. Ясно, что цью могут приписать этот разбой лишь отряду мародеров из Мешико. Владыка сапотеков, заподозрив неладное, обратится к Ауицотлю, но тот заявит (совершенно искренне), что никаких воинов к морскому побережью не посылал. Я был готов поручиться, что в результате возникнет такая путаница, что никто и никогда не свяжет разбойничавшую на побережье шайку дезертиров с мирными торговцами, а стало быть, до меня наверняка не доберутся.
Сначала я собирался из Пиджиджиа повести свой отряд через перевал в страну чиапа, однако пурпура было столько, что я решил, что моим носильщикам не стоит таскаться по горам с объемистыми тюками. Поэтому я отправился в Чиапан один, велев своим людям двигаться вперед не торопясь. Мы договорились встретиться на безлюдных пустошах перешейка Теуантепека, и я напоследок посоветовал своим товарищам избегать селений и, по возможности, встреч с другими путешественниками. Караван, состоящий из одних носильщиков, с товарами, но без купца, неизбежно привлек бы к себе внимание, а лишние расспросы нам были ни к чему. Поэтому, отойдя подальше от Пиджиджиа, семеро ветеранов двинулись по равнинам Шоконочко на запад, тогда как я, поднявшись в горы, направился на север.
Перевалив через кряж, я спустился в убогий, хотя и считавшийся столицей город Чиапан и пошел прямиком к мастеру Ксибалбе. Он очень обрадовался мне и радостно воскликнул:
– Ага! Я так и знал, что ты здесь еще объявишься, а потому специально собрал
– Кристаллы действительно идут нарасхват, – сказал я ему. – Прибыль я получаю немалую, поэтому на сей раз уж непременно заплачу тебе настоящую цену – и за материал, и за работу!
Когда моя торба наполнилась завернутыми в хлопок кристаллами, оказалось, что груз у меня на плечах почти не уступает по весу тому, что тащили мои носильщики. Однако я не стал задерживаться в Чиапане, чтобы отдохнуть и набраться сил, потому что остановиться в этом городе мог только в доме семьи Макобу, где мне пришлось бы отбиваться от заигрываний двух кузин, а это выглядело бы неучтиво со стороны гостя. Поэтому я заплатил мастеру Ксибалбе золотым порошком и немедля продолжил путь.
Несколько дней спустя после недолгих поисков вдалеке от населенных пунктов и оживленных дорог я вышел в условленное место, где возле костра и кучи обглоданных костей броненосцев, игуан и прочих съедобных тварей дожидались меня спутники. Там же мы и заночевали, а я в тот вечер впервые с момента нашего расставания смог наконец подкрепиться горячим: специально для меня зажарили жирного фазана.
Проходя через восточные предместья Теуантепека, мы видели следы разрушений, совершенных взбунтовавшимися мешикатль, хотя большинство пострадавших от пожаров участков уже застроили заново. Можно сказать, что городу эта история пошла только на пользу: на месте убогого пригорода с жалкими лачугами, одна из которых сыграла такую роль в моей жизни, вырос квартал добротных красивых домов.
Однако, миновав центр и приблизившись к западной окраине, мы увидели, что дотуда орава мародеров не добралась. Знакомый постоялый двор оказался на месте – в целости и сохранности. Оставив своих людей во дворе, я вошел внутрь и крикнул:
– Эй, хозяйка! Найдется у тебя комната для усталого почтека и его спутников?
Бью Рибе вышла на зов. Она была цела и невредима и выглядела, как всегда, прекрасно, но вот слова ее прозвучали неприветливо:
– Нынче в здешних краях не больно-то привечают мешикатль.
– Но конечно же, – промолвил я, все еще пытаясь придать разговору сердечность, – Ждущая Луна сделает исключение для своего названого брата, Темной Тучи. По просьбе Цьяньи я проделал такой далекий путь, чтобы узнать, все ли с тобой в порядке. Я рад видеть, что ты цела.
– Цела, – эхом повторила она. – И рада, что ты рад, потому как появление здесь этих буйных мешикатль твоих рук дело. Всем известно, что война разгорелась из-за пурпурной краски, которую ты пытался силой отнять у цью.
Я не мог не признать, что это правда.
– Но не станешь же ты винить меня за...
– Да уж, я и сама во многом виновата, – с горечью заявила Бью. – Кабы знать все заранее, да мы бы тебя вообще на порог не пустили! – Потом порыв злобы пошел на убыль, и она упавшим голосом продолжила: – Да ладно, что теперь толку жаловаться? Разумеется, ты можешь занять комнату и разместить там своих носильщиков. Слуги о вас позаботятся.
И с этими словами Бью Рибе развернулась и ушла. Я подумал, что она не только не рада нашей встрече, но даже не проявила из приличия родственного радушия. Так или иначе, но слуги действительно занялись размещением и устройством носильщиков и товаров, а мне подали еду. Когда я уже пообедал и курил покуитль, Бью проходила через трапезную. Намерения задерживаться возле меня у нее явно не было, но я взял девушку за запястье и остановил, заметив:
– Послушай, Бью, я прекрасно знаю, что ты недолюбливаешь меня, а если недавние осложнения с мешикатль усугубили эту неприязнь...