Ацтек
Шрифт:
Куаланкуи понимающе кивнул: — Я объявлю народу, что праздники завтра заканчиваются, а текпанекам велю готовиться к выступлению.
Он пошел к солдатским кострам, а я повернулся к Бью Рибе и сказал:
— Твоя сестра, моя жена, некогда употребила свои чары, чтобы помочь мне заморочить голову одному иностранному правителю, пожалуй, куда более грозному, чем любой в этих краях. Если я и ко двору правителя Теоуакана прибуду в обществе красивой женщины, то это, возможно, сослужит нам добрую службу. Мой визит в таком случае расценят как жест дружбы, а не как бесцеремонность и дерзость. Могу я попросить тебя, Ждущая Луна?..
— Пойти с тобой, Цаа? — живо откликнулась она. — В качестве твоей супруги?
— По
Признаться, меня удивила первая реакция Бью на эти слова: она вспыхнула от ярости, вскричав:
— Наш возраст! — Но тут же успокоилась и тихо пробормотала: — Ну конечно, мы все сохраним в тайне. Сестра всегда рада услужить брату.
— Спасибо, — сказал я. — Однако, мой господин и брат, не так давно ты сам говорил, что мне следует оберегать Ночипу от грубых простолюдинов. Если я пойду с тобой, то как быть с нею?
— Да, отец, как быть со мною? — подхватила Ночипа. — Можно мне тоже отправиться с вами?
— Нет, дитя мое. Ты останешься здесь. Не то чтобы я ожидал в пути или в самой столице особых осложнений, но все может случиться.
Здесь, в окружении такого множества соотечественников, ты будешь в безопасности. А приставаний с их стороны опасаться нечего: во-первых, жрецы не допустят излишних вольностей, а во-вторых, работы у людей столько и они будут так уставать, что им уже будет не до ухаживаний. К тому же, дочка, я заметил, что ты, если надо, и сама можешь отбрить любого. Мы отлучимся совсем ненадолго, так что тебе безопаснее подождать нас здесь.
Вид у моей девочки был расстроенный, и я поспешил ее утешить: — Мы скоро вернемся, и тогда я смогу проводить с тобой уйму времени. Мы непременно познакомимся поближе с этой страной, обойдем ее всю вдвоем. Ты да я, налегке.
Она просияла и сказала: — Вот здорово! Ты да я. Это даже еще лучше. А пока тебя не будет, я могу приносить пользу здесь. Вечерами, когда люди валятся с ног, я постараюсь заставить их забыть об усталости. Я буду петь и танцевать для них.
Хотя на этот раз нас не задерживала останавливающаяся у каждой кочки колонна переселенцев, но мне, Бью и нашему отряду из сорока четырех солдат все же потребовалось пять дней, чтобы добраться до города Теоуакана, или Тья-Нья. Это я хорошо запомнил, как и то, что нас очень радушно принял тамошний правитель, хотя по прошествии стольких лет уже запамятовал, как звали его самого и его супругу, а также сколько дней мы прогостили в том довольно ветхом сооружении, которое наши хозяева горделиво именовали дворцом. Зато мне запомнились его слова.
— Земля, на которую ты привел своих людей, воитель-Орел Микстли, едва ли не лучшая в здешних краях, но она до сих пор оставалась невозделанной, ибо мне некого было туда переселить. Свободной земли в моем распоряжении больше, чем земледельцев. Поэтому мы ничего не имеем против основания тобой нового поселения и только рады приветствовать соседей. Приток свежей крови, как известно, приносит пользу любому народу.
Говорил он много, но все в том же дружелюбном духе, а в ответ на дары, преподнесенные ему от имени Мотекусомы, щедро одарил меня. Все эти речи велись по большей части за трапезами, и мне, равно как Бью и моим людям, приходилось постоянно пить эту противную минеральную воду, составляющую предмет особой гордости Теоуакана. Правда, мы, делая вид, будто смакуем ее, чаще просто мочили губы.
И я помню, что никто особо не удивился моей просьбе предоставить нам с Бью отдельные спальни, правда смутно (пили-то мы не только воду) припоминаю, что она приходила ко мне как-то ночью и вроде бы даже о чем-то просила. А я, кажется, грубо отказал. А может, даже и ударил ее. Не помню!
Нет,
Итак, мы лучшими друзьями расстались с вождем, а жители Тья-Нья проводили нас, высыпав на улицы и выкрикивая самые добрые напутствия. Все были довольны, разве что Бью выглядела не слишком радостной. И кажется, обратный путь занял у нас тоже пять дней…
Смеркалось, когда мы подошли к берегу реки напротив Йанкуитлана. Похоже, за время нашего отсутствия поселенцы не больно-то утруждали себя строительством, даже с помощью кристалла я разглядел лишь несколько шалашей и хижин. Зато там явно опять затеяли какое-то празднество: еще толком не стемнело, а костры уже полыхали вовсю, яркие и высокие. Мы не стали немедленно переходить реку вброд, но остановились, прислушиваясь к крикам и смеху, доносившимся с противоположного берега, потому что нам никогда еще прежде не доводилось видеть, чтобы эта неотесанная ворчливая компания так радовалась и веселилась. Потом какой-то немолодой переселенец, неожиданно появившись из реки, вышел по отмели на берег и почтительно меня приветствовал:
— Микспанцинко! Честь тебе, воитель-Орел, и добро пожаловать обратно. Мы боялись, что ты пропустишь всю церемонию.
— Какую еще церемонию? — удивился я. — Я не знаю никакой такой церемонии, в которой участникам положено плавать.
Он рассмеялся: — Ну, что касается поплавать — это была моя собственная мысль.
Я разгорячился от танцев и веселья, вот и решил охладиться. Но мне-то что, на мою долю уже достался благословенный удар костью.
От страшного предчувствия я потерял дар речи. Должно быть, он истолковал мое молчание как непонимание, ибо счел нужным пояснить:
— Ты же сам сказал жрецам, чтобы они делали все, чего требуют боги. Когда ты покинул нас, месяц Тлакаксипе-Уалитцтли уже шел к исходу, а бог еще не явился, чтобы благословить землю перед посевом.
— Ясно, — сказал я, точнее, простонал. Я сразу понял, о чем речь, но судорожно пытался отбросить догадку, заставлявшую мое сердце сжиматься от ужаса, словно в ледяном кулаке.
— Некоторые хотели дождаться твоего возвращения, господин воитель, — продолжал поселенец, очевидно гордясь тем, что имеет возможность рассказать мне об этом первым, — но жрецам пришлось поторопиться. Сам ведь знаешь, ни особых лакомств, чтобы откормить избранника, ни инструментов для исполнения подобающей музыки, — ничего этого у нас не было. Но зато пели мы очень громко и жгли много копали. Ну а поскольку храма для ритуальных соитий здесь тоже нет, жрецы отвели для этого участок травы — вон там, за кустами. Чего-чего, а вот желающих совокупиться с богиней оказалось более чем достаточно: многие проделали это не по одному разу. Все, конечно, сошлись на том, что высшая честь, даже в его отсутствие, подобает вождю, так что сомнений в выборе воплощения божества у нас не было. И вот теперь ты вернулся и сам сможешь увидеть божество, явленное в образе…
На этом его речь и прервалась, ибо я обрушил свой макуауитль на его шею и разрубил шейные позвонки. Бью вскрикнула, солдаты подались вперед, любопытствуя, что случилось. Переселенец постоял, шатаясь, шевеля губами и вроде бы пытаясь что-то сказать, но тут его голова откинулась, рана отверзлась, и оттуда хлынула кровь. Он рухнул к моим ногам.
— Цаа! — в ужасе вскричала Бью. — Что ты делаешь? Зачем? — Молчи, женщина! — рявкнул Сердитый На Всех. Потом он схватил меня за плечо, что, вероятно, и не дало мне рухнуть на землю рядом с покойным, и сказал: — Микстли, может быть, мы еще успеем…