Ацтек
Шрифт:
— Возможно, с учетом такого множества дурных предзнаменований, нам и не стоит дробить наши силы, — осторожно сказал он, — но я еще подумаю над этим предложением. Во всяком случае, одно несомненно. Хотя он и значительно моложе, чем ты или я, но заслуживает титула получше, чем просто тлатокапили. По крайней мере, я прибавлю «цин» к его имени.
Итак, в тот день я покинул дворец, довольный тем, что мой тезка получил благородное имя Миксцин. Впоследствии выяснилось, что Мотекусома принял все мои предложения. Гость покинул наш город со звучным титулом тлани-тлатоани, Младшего Глашатая
За все время пребывания моего тезки в Теночтитлане мне лишь единожды выпал случай перемолвиться с ним несколькими словами. Он искренне поблагодарил меня за содействие в оказании ему радушного приема, причислении к знати и приобщении к Союзу Трех, заявив:
— Теперь частица «цин» прибавится также и к именам всех членов моей семьи, в том числе и будущих, даже тех, кто находится со мной в непрямом или дальнем родстве. А тебе, брат, нужно будет обязательно снова побывать в Ацтлане. Ты увидишь не просто обновленный и ставший лучше город, но нечто большее.
Помнится, я решил тогда, что он собрался устроить какую-нибудь торжественную церемонию с присвоением мне почетного титула, но побывать в Ацтлане мне больше не довелось, поэтому что именно изменилось там после возвращения Миксцина, так и осталось неизвестным. Что же касается величественного Лунного камня, Мотекусома, как всегда, никак не мог решить, в каком месте Сердца Сего Мира его лучше поместить. В последний раз, когда я его видел, драгоценный подарок так и валялся на площади, а ныне он погребен под развалинами и утрачен, так же как и Камень Солнца.
Видите ли, произошло немало других событий, которые заставили меня, да и не только меня одного, напрочь забыть и о визите ацтека, и о доставке Лунного камня, и о грандиозных планах по превращению Ацтлана в мощный опорный пункт на побережье. Вскоре из Тескоко, с той стороны озера, прибыл посланец в белой траурной накидке. Скорбная весть не была столь уж неожиданной, поскольку Чтимый Глашатай Несауальпилли уже сделался к тому времени очень стар, но меня известие опечалило невероятно, ведь умер мой былой защитник и покровитель.
Я мог бы отправиться в Тескоко с остальными воителями-Орлами, придворными и представителями знати, переправившимися через озеро, чтобы проводить усопшего, и задержавшимися там, дабы присутствовать при коронации наследного принца Иштлильшочитля, нового Чтимого Глашатая народа аколхуа. Однако я предпочел поехать без помпы, в простой траурной одежде, как частное лицо. Впрочем, приняли меня там как друга семьи, и принц Уишкоцин, с которым мы вместе учились, приветствовал меня так же сердечно, как и в первую нашу встречу, тридцать три года тому назад. Он даже обратился ко мне, назвав тем именем, которое я тогда носил:
— Добро пожаловать, Кивун! От меня не укрылось, что мой старый школьный товарищ Ива сильно постарел, хотя я сделал все возможное, чтобы скрыть разочарование при виде его седины и морщин. Мне он запомнился гибким юным принцем, прогуливавшимся со своим ручным оленем в зеленом саду. «А ведь он мой ровесник», —
Юй-тлатоани Несауальпилли был похоронен возле своего городского дворца, а не в значительно большей по территории загородной усадьбе, так что лужайки не слишком просторного дворцового комплекса были битком набиты пожелавшими проститься с этим пользовавшимся всеобщей любовью и уважением человеком.
На похоронах присутствовало много правителей и знатных людей, мужчин и женщин, как представителей народов Союза Трех, так и других земель, причем не только дружественных. Посланцы из дальних краев, не успевшие на похороны Несауальпилли, тем не менее торопились в Тескоко, чтобы попасть на церемонию вступления в должность нового правителя. Из всех, кому следовало быть у могилы, особенно бросалось в глаза отсутствие Мотекусомы, приславшего вместо себя своего Змея-Женщину Тлакоцина и своего брата Куитлауака, верховного военачальника Мешико.
Принц Ива и я стояли у могилы бок о бок, недалеко от его сводного брата Иштлильшочитля, наследника трона аколхуа. Этот человек по-прежнему оправдывал свое имя Черный Цветок, поскольку сливавшиеся черные брови, как и раньше, придавали ему постоянно хмурый вид. Но вот волос у него почти не осталось, и мне подумалось, что нынешний Черный Цветок, наверное, лет на десять старше, чем был его отец, когда я впервые прибыл в Тескоко учиться. После погребения все переместились в дворцовые залы, где началась траурная служба, сопровождавшаяся скорбными молитвами и песнопениями с громким перечислением заслуг покойного Несауальпилли. Но мы с Ивой, прихватив несколько кувшинов с октли, уединились в его покоях и, переживая заново старые времена да гадая о грядущих, постепенно изрядно напились. Помню, в какой-то момент я сказал:
— Мне довелось слышать, как многие сегодня выражали недоумение и неодобрение в связи с отсутствием Мотекусомы. Думаю, эта бестактность объясняется его старой обидой на твоего отца: нашему владыке была очень не по душе его самостоятельность и особенно нежелание участвовать в мелких войнах, которые Мотекусома затевал.
Принц пожал плечами: — Плохие манеры Мотекусомы не помогут ему добиться уступок со стороны моего сводного брата. Черный Цветок — достойный сын нашего отца, и он также убежден, что рано или поздно Сей Мир подвергнется вторжению чужеземцев, а наше единственное спасение заключается в единстве. Брат продолжит дело отца, не позволявшего вовлекать аколхуа в мелкие войны на пороге большой, для которой потребуются все силы.
— Лично мне это представляется разумным, — сказал я. — Но Мотекусома, боюсь, будет любить твоего брата не больше, чем он любил вашего отца.
После этого я задумчиво посмотрел в окно и воскликнул: — Куда ушло время? Сейчас поздняя ночь, а я так прискорбно надрался!
— Можешь устроиться вон там, в покоях для гостей, — предложил принц. — Завтра мы должны быть на ногах, чтобы выслушивать всех придворных поэтов, читающих свои хвалебные стихи.
— Если я усну прямо сейчас, — сказал я, — то поутру наверняка страшно разболится голова. С твоего позволения, я сначала пойду прогуляюсь, чтобы Ночной Ветер прочистил мне мозги.