Ад без жала

Семкова Мария Петровна

Оля Волкова - ничего себе девчонка, но она всегда хочет быть лучшей, потому что она старше. То она больше грибов набрала, то пескаря первая поймала! Зато Оля каждый год весной и осенью лежит в больнице - у всех по две почки, а у нее три, и все они болят. Там она научилась плести всяких чудиков из крашеных капельниц и учит этому всех, кому интересно. Но капельницы сейчас так просто не дают, из-за СПИДА. Их приходится искать на больничной помойной машине и отмывать от крови где-нибудь в луже поблизости. Олю воспитывает бабушка, у нее опухают ноги. Оля то общипывает пух с кроликов, то кормит индюшат, то следит за козами, чтобы они не жрали окурков и не портили молока. И при этом у нее всегда есть свободное

время. Бабушка девочки говорит, что бабушка Оли уже никогда не будет нормально ходить, и отпускает свою внучку на помощь другой внучке. Чаще всего вместе приходится собирать коз на закате. Если сразу не поймать за рога белого козла с крестом на спине, он сделает так, что остальные трое будут метаться по огромному кругу, их придется ловить по одной, пока они не устанут. А это нежелательно, их ведь нужно еще и доить. Олин отец когда-то лежал в психушке, и за это его лишили родительских прав. Мать где-то скитается по деревням и пьянствует. Отец - нормальный тихий непьющий дядька, хоть и псих, пропадает в лесах и на реке. С ним можно ходить на рыбалку, мама и бабушка отпускают.

Сейчас Оля и Лилька вели самый интересный за несколько дней разговор - надо ли снимать трусы, если тебе вырезают аппендицит?

– Не аппендицит, а аппендикс!
– авторитетно сказала толстая Лилька, дочь диетсестры и буйного алкоголика.

Ответ на этот вопрос девочка знала точно. Когда Олеська вместо того, чтобы вернуться из лагеря, угодила в больницу в городе с аппендицитом, девочка спросила бабушку как раз об этом. Так поворчала: "Все вы только об одном и думаете! Может, вашей Олеське там совсем плохо?", но объяснила все, как есть. И сейчас девочка сказала:

– Привет. Не только трусы снимают - еще бреют одно место! Мне бабушка сказала.

Ну, если бабушка сказала - значит, так оно и есть. Девочка сделала то, чего делать не очень-то и надо: Оля и Лилька сидели бы еще долго, выгуливали своих жуков, обсуждали, снимают или не снимают трусы при аппендиците, придумывая бог знает какие жуткие подробности. А теперь тема разговора враз исчерпала себя, и собеседницы растерялись. Но девочка, сама того не желая, пустила разговор по новому руслу.

– А зачем бреют?
– невинно спросила Лилька, а Оля сказала:

– Привет, Знайка.

Знайка! Все, назвали - так оно и будет. Прошлым летом передавали из рук в руки "Незнайку на Луне". И прозвали ее Знайкой. Девочка решила - все это потому, что ей выписали очки для школы, и перестала их носить. Мама потребовала объяснений. Дочь заявила, что ее из-за очков прозвали Знайкой, а Знайка - зануда! "Но ты и есть зануда, дочь моя" - важно ответила мама и рассмеялась. А прозвище приклеилось, хотя Знайка носила очки только на уроках. Мама даже на этом сильно не настаивала - отец Знайки близорукий, дочь на него очень похожа, а теперь еще и эти очки...

– Зачем бреют там?
– повторила Лилька.

– Дура, - осадила ее Оля.
– И этого не знаешь.

– Чтобы волосы в рану не попадали, - добавила ужасов Знайка.

– А все хирурги - мужики!
– вздохнула Лилька.
– И даже Машкин папа.

– Машкин папа, - властно объяснила Знайка, - Будет смотреть тебе на кишки, а не туда.

– Фу-у, Знайка! Плюнь три раза!

– Тьфу, тьфу, тьфу!

– Пойдем куда-нибудь?
– Оля встала и спустила жука с нитки.

– Не, - Знайке было как-то вяло.
– Надо белье гладить и огород поливать.

– Ну, ладно.

Знайка пошла дальше, а Оля увела Лильку куда-то к баням - может быть, кормить индюшат.

– Аппендицит бывает, если ты ешь семечки со скорлупой!
– постаралась восстановить авторитет глупая Лилька.

– А давай попробуем, съедим их так. Заболеем или нет?
– заинтересовалась Оля. Курице теперь не достанется ничего. Знайке

было прекрасно известно от бабушки, что аппендицит из-за семечек - полная чепуха. Но говорить об этом сразу не стоило. Вот пусть попробуют и не заболеют - то-то им обидно будет! Нет, все-таки дети живут очень, очень скучно, потому и маются дурью. Им только издеваться интересно, хоть над жуками. Знайке вдруг стало скучно, совсем как взрослой. Ничем до этих детей не достучишься, и нужны им всякие глупости.

Но теперь все было нормальней нормального: состоялся обыкновенный разговор, ее зовут Знайка, а дома есть довольно срочные дела.

***

Но вот только гладить белье Знайка так и не собралась. Она выложила блокнот и карандаш, сменила юбку на зеленые шорты, которые на будущий год уже не налезут, кеды - на синие бабушкины сланцы (ей стало трудно их носить) и повесила на шею ключи от дома и от сарая. Она решила, что дождя не будет - и надо полить огород. Но вместо того, чтобы идти прямо к сараям, она опять ушла влево, за шоссе. Там и был ее "пруд" - кювет, довольно глубокий и широкий. Много лет в нем водились лягушки двух видов и иногда показывались жабы. Все эти годы девочка дралась со всеми, кто желал надуть лягушку через соломинку или оборвать ножки водомерке (за такое даже ее бабушка могла огреть батогом кого угодно). Ловить можно - поймал, посмотрел и отпустил обратно. Или забрал домой и держишь у себя в банке. Только так. В этом году не было нужды драться - повывелись лягушки, и девочка знала, почему.

У нее было приспособление - то ли "корейское", то ли "китайское окно" - а на самом деле просто старый аквариум из юннатского кружка. Если опустить его дном поглубже в воду, все в глубине станет видно, как в телевизоре. Но недавно аквариум стал пропускать воду, а пластилин вместо замазки не годился - отваливается он в воде. Так что девочка уже несколько дней искала или замазку, или эпоксидную смолу, из которой когда-то папа отливал искусственные янтари с проволочными комариками внутри - но осторожно, чтобы мама не заметила и не наругала за беспорядок, грязь и глупости вместо домашней работы.

Пруд со стороны дороги зарос низким ивняком, и по самой его середине кто-то позапрошлым летом сбросил целый штабель бревен, словно лестницу. Сейчас бревна совершенно почернели, но не рассохлись и лежали прочно. Под кустом должна быть литровая банка - словно бы подзорная труба вместо широкого окна в водный мир. Но какой-то гад ее нарочно разбил огромным комом земли, и осколки оставил там же! Значит, ничего увидеть не получится. Знайке было понятно, почему в этом году нет лягушек - хотя весной икры было много, целые студенистые лепешки. Из-за лестницы - штабеля пруд наполовину разделился на два затона. В одном давно жила личинка стрекозы (взрослеть она не собиралась, так и жила в воде) - и челюсть ее подобна маске-выкидухе, а во втором поселилась личинка плавунца - она плавает лучше, а челюсти ее как серпы. Девочке было любопытно, что произойдет, если хищницы встретятся, кто кого сожрет - но они не покидали своих ям. Обе, водяной леопард и водяной волк, опустошили пруд, слопали почти всех головастиков.

Судя по всему, должна быть гроза. Маленькая жаба слонялась в траве - а они выходят только в темноте и непосредственно перед сильным дождем. Вода, всегда зеленоватая, теперь казалась черной и непрозрачной. Не было даже вертячек - эти жучки всегда появляются стайками, крутятся-вертятся, словно капельки ртути, вместе сплывают, уходят на дно и меняют место. Руками их не поймать: глаза вертячки поделены надвое, у нее четыре глаза, она видит все опасности сверху и снизу. Сейчас и вертячек не было, только одинокая водомерка стояла в отражении бревна и не двигалась.