Ад без жала
Шрифт:
– Мосей, у тебя на хвосте репей!
– получилась рифмованная дразнилка.
Кот оглянулся; голову поворачивать ему нелегко, потому что конкуренты часто били его по щекам, и там наслоилась толстая, как подметка, кожа. Он скосился на хозяйкину внучку, дернул хвостом снизу вверх (поздоровался, значит) и побежал дальше, вниз. А девочка пошла своей дорогой, влево.
Там было такое интересное место, о котором детям лучше вообще не знать, а то все загадят (они где захотят, там и устроят туалет). А взрослые туда просто не поместятся. Больничный лес отделяется от жилых домов забором из сетки-рабицы. Старый забор продырявился и во многих местах упал, большую часть его убрали, но один длинный обрывок остался и ржавел себе. Новый забор, тоже сетчатый, поставили чуть дальше. И получился коридор. Вход туда закрыли собою чахлая рябинка (пока что длинный прут) и молодая сосенка ростом девочке до глаз. Если их отодвинуть, коридор откроется.
Девочка раздвинула детеныши-деревца и пролезла между сеток.
Здесь,
Но сейчас было совсем пусто. Да что же это такое? Ветра нет, солнце прячется, кот и пес не разговаривают с ней! Ни с кем, ни с чем нет никакой связи! То ли скучно ей, то ли страшно - сонно и беспокойно. В этом пустом и тихом мире можно потеряться и остаться навсегда!
... Самое интересное в сетчатом коридоре - не грибы, не хвоя. Он выводит из сыроватой зеленой серости леса в место, которое кажется иным. Сетки закончились там, где резко обрывается песчаная дорога, асфальт уходит чуть вниз и приводит в дом для начальства - два этажа и четыре квартиры. Там живут два человека из райкома, главврач и директор школы с семьями. Дворик у них тесный, гаражи огромные, и обычно дети сюда не заходят.
Левее - больничные яблоньки и длинная лавка для пациентов - но сейчас на ней никого нет, никто не курит даже на крылечке, а двери в приемный покой распахнуты настежь.
Простые дети не ходят в гости к детям начальников, если те сами их не пригласят. Дело в том, что у самого обрыва песчаной дорожки главврач построил вольер из той самой старой рабицы. В вольере живет собака, помесь лайки с овчаркой - их специально так скрещивают, чтобы получались злые и пугливые щенки. Такая собака живет в вольере, он ей слишком тесен, а она скучает и злится. Ее так и зовут - Собака Главного Врача, и она совсем не боится детей. Рабица дряхлая, и дети ждут, когда собака прыгнет на сетку посильнее, сорвет ее и выскочит. Тогда ее придется пристрелить, она сумасшедшая. Жалко, что сошла с ума такая красивая собака - она похожа на маленького волка...
Можно было поглядеть на Иное Место, постоять там, не побеспокоив собаку - это такая игра в сказочный мир. Но ходить к дому начальников не надо - это не Иное Место, а самое обыкновенное. Девочка постояла, поглядела, неслышно дыша, и чем-то отвлеклась. Кажется, заметила начало города полевок, целой системы нор. Но визгливо, слюняво залаяла Собака, загремела ржавой сеткой. Девочка резко обернулась и чуть не порвала новую футболку. Очень близко от вольера был какой-то человек, девочка никогда его раньше не видела. Наверное, он не отсюда и не знает, что Собака - сумасшедшая. Этот человек даже не крикнул, не отскочил - просто сделал шаг, почти задев полой собачий нос. Тогда Собака Главного Врача резко замолчала, легла на пол и стала отползать. А человек прошел дальше, даже не оглянувшись. Это должен быть старик, высокий и сутулый - девочка видела, что волосы у него на затылке короткие и седые, как свинец. Одет он был странно - в какой-то темный, но бесцветный халат и штаны вроде черных трико. И в тапки из ремней. Шагал он легко, быстро, а на ходу не харкал, как старики. Он не обернулся. Это монах? Но в Советском Союзе нет монахов. "Черный Монах!" - как-то хищно подумала девочка. Мама проходила эту историю со старшеклассниками. Черный Монах был призраком и как раз появлялся средь бела дня! Вот бы он обернулся! Но девочка испугалась окликнуть старика. Мало ли что - вдруг это больной в халате просто вышел погулять? И как его позвать: "Эй, дяденька"?
Пока девочка так сомневалась, старик неуловимо исчез, а Собака Главного Врача совсем забилась в угол. Трусливая злыдня - вот первый человек, который ее даже не заметил, и она сразу же напустила лужу. Будем иметь в виду - не такая она ужасная, как о себе лает и рычит.
А человек ушел, и теперь его можно называть про себя Черный Монах, он интересный. Девочка осмотрелась - вдруг он курит на скамье? Нет. Значит, он мог свернуть. Вот там было настоящее Иное Место! Чуть влево уводит лужок травы-тимофеевки, девочке почти по пояс. Дальше стоит больная корявая береза - у нее очень удобная толстая ветка внизу, можно там почти лежать и читать книжки, как в шалаше. Обычно под этой самой веткой проходит дорога роящихся муравьев - и сверху они, все эти ползущие цари и царицы, так блестят, что их можно принять за тоненький ручеек. А дальше стоит огромный серый дом с балкончиком на чердаке и с большим крыльцом. Крыльцо этим летом покрасили противной коричневой краской для полов, а до того старый дом был очень красив и странен. Ни бани, ни забора не было рядом - только кроличьи клетки и две небольшие грядки. В этом доме живет одна толстая дряхлая старуха, очень похожая на ведьму. У нее черные глаза и нос в виде запятой. Она носит черные галоши и толстые старинные чулки, как солдатские обмотки. В детстве девочка думала, что это ведьма. На самом деле это подруга бабушки, ее зовут очень таинственно - Фаина Григорьевна. Ее дом внутри еще чудеснее, чем снаружи - он двухэтажный, но второй
К этой странной старухе вполне мог пойти в гости странный старик. Но шагов она не расслышала, стука в дверь и скрипа петель тоже. Правда, у Фаины Григорьевны тяжелая и очень тихая дверь.
Стоять дальше и, сомневаясь, ковырять в носу не было смысла. Девочка повернула обратно и направилась домой. Если бы взрослый средь бела дня увидал привидение, то сошел бы с ума - это произошло с Ковриным, который говорил с Черным Монахом - а ведь Монах с ним подружился, любил его! А ребенок, уйдя из Иного Места, повел бы себя так, словно все в порядке, он теперь в нормальном мире. Девочка не могла поступить ни так, ни этак. Она решила: пора поливать огород и гладить белье. Все. И пошла домой. Шла себе, думала про овощи и неглаженые носки, и не обратила внимания, что Душман куда-то убежал.
***
Итак, послушная девочка с благими намерениями возвращается домой. Пока она не думает ни о чем по-настоящему важном, пока ее мысли замерли, мы можем рассмотреть ее получше. Она идет, а толстый блокнот хлопает ее по бедру; девочка этого не замечает. Она сутулится и подволакивает ноги в кедах - так она делает в крепкой задумчивости. А поскольку задумывается она часто, то обувь на ней просто горит, и она донашивает то мамино, то бабушкино старье. Она шевелит губами и хмурится. Мама говорит, это тики. Девочка довольно тщедушная, с большой головой. Палка-палка-огуречик, получился человечек. У нее есть повод для смущения - грудь начала прорастать еще в третьем классе, потому она и носит мешковатые футболки, иначе за "титьки" ее станут хватать просто из озорства (проверить, носит ли она лифчик; но таких маленьких лифчиков не бывает). Ножки у девочки короткие и немного похожи на букву Х. Зато лоб широк (лобные бугры как зачатки рожек), глаза большие и синие, брови широкие, а губы тонкие и нос еще не оформился. Есть щечки. Светлые волосы лежат в основном легкими волнами, но есть и более крутые кудряшки и завитки. Такие волосы прическу не держат, и мама все время пытается пригладить дочурке кудряшки, а та уворачивается. Летом девочка не стрижется и ходит лохматая, этакий очень запущенный ангелочек, еще не отрастивший крыльев и с бабушкиными часами на руке. Вместо крыльев торчат лопатки.
Что же теперь писать в Зеленой Тетради? Сегодня я в 14.16 или около того видела там-то и там-то Черного Монаха? Да если мама это прочтет (а она считает, что обязана перечитывать любую детскую писанину), то она тут же отведет дочь к своей подруге, психиатру-невропатологу. Подруги меняются книжками и гоняют чаи из корней валерьянки. А девочка дружит с дочкой психиатрицы, очень капризной Юлечкой из балетной школы. Сама девочка ходит в школу художественную, у нее нет ни слуха, ни чувства ритма, ни пластики - мама и эта Людмила Евсеевна, психиатр (очкастая тетка с химзавивкой), всегда так говорят. Но в дневник наблюдений надо записывать все, иначе это не наука! Может быть, сочинить про Черного Монаха сказку, и это собьет маму со следа? Она и так считает, что девочки должны быть вроде Юлечки - платьица-оборки, куклы-капризы, а вот ее дочь - это какой-то казак, и подружки у нее такие же. Дочка только первое лето ходит без ссадин на коленках и синяков под глазом...
Решаясь на такую сделку с научной совестью ради спокойствия мамы, девочка вернулась в реальный мир и зашаркала бабушкиными кедами еще сильнее. Но пыль все равно почти не удалось поднять. Пыль, поднявшись всего на сантиметр, тут же осела. Девочка была на повороте во двор, а это и есть самая что ни на есть реальная реальность. Не рассказывать же о Черном Монахе, который идет в гости к старой ведьме, Лильке и Оле? Это же просто-напросто девочки с косичками! Лилька (в белом сарафанчике вроде матроски) и Оля Волкова (в выцветшем зеленом платье в горошек) сидели на лавочке, словно две бабуси, выгуливали колорадских жуков на ниточках и ели семечки. Рядом в пыли копалась рыжая курица, торопилась склевать скорлупки. Иногда девочки вспоминали о ней и кидали семечко-другое. Обе они - девочки-дразнилки, на класс старше нашей героини, они никого зря не мучают.