Ad factum
Шрифт:
Размеры зала оставляли достаточно места как для перемещения соперников, так и для наблюдения за поединком с удобной точки. Сторджес не стал поэтому отходить в дальний конец зала и присоединяться к Ларсу Айнбиндеру, а следовал за фехтующими почти по пятам. Поединок практически переместился к входным дверям, так как Винтер понемногу отступал, а Драйден всё так же методично наступал. Винтер искусно уклонялся от ударов соперника, в то же время он мог сделать два или три финта, проводя атаку в самый неожиданный момент. Драйден применял симметричные ответы на все действия противника. Чтобы вернуться в центр зала и поменяться местами,
Ларс вскрикнул и тоже подбежал. Раненого привалили к стене и сделали ему перевязку, с большим трудом остановив кровь из раны. Ларс тут же предложил довезти раненого до ближайшего госпиталя. Винтер не терял сознания, но сильно ослаб и еле слышно попросил, чтобы все присутствующие проводили его. Драйден заколебался, но огласка дела была явно не в его интересах, и он, недолго поразмыслив, согласился. Раненого усадили полулёжа на заднем сиденье автомобиля, его при этом поддерживал Ларс, за руль сел Сторджес, а Драйден расположился на пассажирском сиденье слева от водителя.
Госпиталь Святой Елизаветы, двухэтажный и одной стороной примыкавший к небольшому парку, располагался всего в пяти милях от дома датчанина, и через четверть часа раненый уже лежал на каталке в приёмной палате. Чтобы не задерживать всех сопровождавших, врач разрешил остаться только одному, и Барт попросил, чтобы с ним побыл Драйден, с которым он страстно хотел поговорить наедине, видимо, извиниться и договориться о показаниях, которые, возможно, придётся давать вскоре представителям полиции.
Сторджес, посчитав, что его миссия на этом исполнена, оставил свою карточку Драйдену и Айнбиндеру, попрощался с ними и отправился в Рамсгейт, чтобы поскорее приступить к своим делам. После Рамсгейта ему нужно было ещё заехать к одной богатой вдовушке в Дувр, и пришлось очень сильно постараться, чтобы не отменить все запланированные визиты в ранее назначенные даты.
***
Прошла неделя. Сторджес завершил свои дела и перед возвращением домой решил поинтересоваться состоянием здоровья господина Винтера. В госпитале его ждала печальная весть: Барт Винтер скончался в тот же вечер, когда его доставили товарищи. Смерть наступила в результате ранения, произведенного холодным оружием. Да, разумеется, приезжала полиция и составила протокол. Но уже при поступлении в госпиталь раненый сообщил, что колющий удар он получил из-за собственной неосторожности, когда демонстрировал друзьям фехтовальный приём, которому научился ещё в юности, в пору пребывания в колледже. Шпага при этом сломалась, и осколок вошёл в его тело. На следствии коронер лишь подтвердил эту версию.
Тогда Алекс Сторджес направился по адресу Ларса и, хотя не предупреждал о своём визите, застал ветерана дома. Он хотел всего лишь высказать свои соболезнования и узнать, не требуется ли какая-то помощь от него, Сторджеса. Датчанин встретил его вполне приветливо:
– Мой друг, к чему так беспокоиться, если ничего уже не исправить? Очень, очень жаль, конечно, но былого не воротишь. Бедный Винтер… Я виноват, один я, во всём
Гость и хозяин глотнули ещё скотча и помолчали пару минут. После чего Алекс решился расспросить про господина Драйдена, какие последствия всё случившееся имело для него лично.
– Как бы я к нему ни относился до этого несчастья, сейчас я благодарю Бога за то, что с Драйденом уже всё в порядке. Я его увидел впервые в поезде, раньше ничего о нём не слышал. Знакомство случайное, но, к несчастью, оказавшееся роковым. Мне показалось, что он был чем-то раздражён ещё до нашей встречи, а всё дальнейшее только усугубило его и без того не блестящие состояние и настроение.
– Вы виделись с ним после того дня, когда?..
– Нет, к сожалению… Но у меня есть его адрес. Где же?.. Да вот, – Ларс достал смятую карточку и разгладил её. На карточке значилось: «Реджинальд Драйден – рантье».
– На похоронах его не было, – продолжил Ларс. – Да и вообще я заметил крайне малое число провожающих. Винтер был не из этих мест, прибыл откуда-то с северо-запада. Он врач по профессии, и я пользовался его услугами, когда мне пришлось задержаться в Лондоне. Приехала пара каких-то человек непримечательной наружности, были местные служители церкви и закона, а ещё случайные зеваки.
– С какой целью он сюда ехал? И не удалось ли вам познакомиться с теми, кто его знал раньше?
– В чём заключалась цель его поездки? Знаете, я и сам до конца не понимаю… Кажется, какие-то родственники у него были в этих краях. Дальние или близкие? Не могу вам сказать… А вот насчёт тех, кто его провожал, вы можете поинтересоваться в местном храме – они перед уходом зашли туда и долго о чём-то беседовали с викарием.
– Не знаю, как вы, а я кому угодно могу подтвердить, что этот Винтер вёл себя до конца как настоящий герой, – заключил Айнбиндер.
«Смерть всегда нелепа и уродлива, в какие бы красивые одежды и слова её ни наряжали», – подумал поверенный. У него не осталось больше вопросов к Айнбиндеру, и он распрощался с хозяином, в одиночку доканчивавшим свои запасы виски, что явно не было для него ни в новинку, ни в тягость. А Сторджес, покинув его дом, почти дошагал до выезда, где оставил взятый в аренду автомобиль, но в последний момент свернул на дорогу к фехтовальному залу. Он ещё раз прокрутил в памяти картину происшествия, но, подойдя к входу в зал, не решился туда войти без разрешения хозяина. Он уже повернул было назад, но бросил взгляд на плиты дорожки, на которые, как он явственно помнил, стекали капли крови раненого, когда его переносили в машину. Сейчас ему не удалось обнаружить никаких следов. Если они и были когда-то, то их тщательно уничтожили.
Перед отъездом в Лондон он решил ещё посетить господина Драйдена по адресу, указанному в карточке, что передал ему Ларс.
***
Найти дом Реджинальда Драйдена оказалось несложным делом, так как он был хорошо виден с дороги и выгодно отличался от жилищ арендаторов. Колёса машины Алекса прошуршали до красивой кованой ограды, и звонок сообщил владельцу поместья о том, что к нему прибыли гости.
Драйден сам вышел навстречу. Он похвалил Сторджеса за то, что поверенный навестил эти места, чтобы «увидеться с добровольным изгнанником, проживающим в скучной глуши и уединении».