Ад идет с нами

Гедеон

– Головные уборы! Снять!

Под слитный щелчок замков солдаты – и люди, и репликанты, – сняли шлемы, обнажая головы. И в тишине зазвучал горн, сигналящий отбой. Последний отбой для покидающих этот мир.

Едва горн утих, как к ночному небу вознеслись голоса идиллийцев. Над рядами тел пролетели небольшие дроны, распылявшие невесомую серебристую пыль. Она засверкала рукотворной метелью и осела на телах и траве переливающимся покрывалом. Лорэй удивлённо потёрли между пальцами невесомую пыль, а в следующий момент обработанные для химической кремации тела вспыхнули

и засияли серебристым светом. Распахнув глаза, Эйнджела наблюдала, как тела репликантов превращаются в пепел быстро и ярко – словно отражение жизни искусственных солдат.

На месте каждого тела идиллийцы поместили небольшой голопроектор, и сгустившуюся тьму рассеяли столбы света, уходящие в небеса.

Пение умолкло.

– Головные уборы! Надеть! – разнеслось над шеренгами военных.

Вновь слитное движение, превращающее живых существ в безликие орудия войны.

Королевская чета выступила вперёд, к самой границе света, и оглядела толпу.

– Отныне это – мемориальный парк защитников Идиллии, – слова королевы разнеслись в тишине, обозначив окончание церемонии.

Строй доминионцев распался, смешиваясь с толпой идиллийцев, а Эйнджела и Свитари так и стояли, разглядывая новый мемориал. Это прощание подарило покой, уняло что-то в душе Эйнджелы. А вид десятков одинаковых, знакомых до последней чёрточки лиц, породил в душе новое чувство.

Рука Свитари коснулась плеча сестры.

– Знаешь, – тихо сказала она, не отводя взгляда от кажущихся бесчисленными столбов света, пронзающих сгущавшуюся темноту, – я хочу согласиться на то задание.

– Какое задание? – растерянно посмотрела на неё Эйнджела.

– Поехать в тот захваченный город. Зелар.

Это заявление заставило Эйнджелу ошарашенно поглядеть на сестру.

– Зачем? Там эдемцы, корпораты...

– Знаю... – сглотнув подступивший к горлу ком, Свитари посмотрела в глаза сестре. – Мне надоело сбегать. Надоело вечно всё бросать и начинать с начала. Надоело видеть подобное, – она одним взглядом указала на так и не нарушивших строй репликантов, – и понимать, что я могла бы что-то сделать, но не сделала. Надоело быть бессильной.

Голос её был полон той злой решимости, что Эйнджела всё чаще и чаще слышала с того самого мига, как они убили своего прежнего “владельца”. Но теперь это была не бессильная злоба. Лорэй многому научились и теперь им представился шанс направить полученные знания на что-то настоящее, что-то несравнимо большее собственной выгоды или мести.

– У нас впервые есть шанс что-то изменить, – словно прочитав её мысли, продолжила Ри. – Сделать что-то важное. Не просто отомстить, а спасти кого-то.

– Спасти... – эхом повторила Эйнджела и оглянулась на репликантов.

Те по-прежнему стояли на месте, заворожённо глядя на павших братьев, впервые обратившихся не в мусор, а в свет, разгоняющий тьму.

Планета Идиллия. Сто километров от Зелара

Путь

магнитной дороги, пролегающий сквозь лес, напоминал пересохшее русло реки. Точнее, рукотворный канал. Обитатели леса, успевшие привыкнуть к огромным длинным монстрам, десятки раз в день со свистом проносящимся мимо них, теперь настороженно посматривали на опустевшее полотно, не понимая и пугаясь столь радикальной перемены. Иногда кто-нибудь из наиболее смелых подходил, или подлетал к ограждению и тут же сматывался в лес, сопровождаемый свистом и рёвом автоматического отпугивателя живности.

Когда же наконец по каналу пронеслась длинная бело-зелёная “змея” поезда, живность испытала что-то вроде облегчения: жизнь вернулась в накатанную колею.

Поезд шёл на максимальной скорости, сопровождаемый ударными беспилотниками Союза. В какой-то момент дроны брызнули в стороны, облетая возникшую на пути гору, а поезд нырнул в тоннель, будто змея, спасающаяся в норе от стервятников.

Едва плоский пятнадцатиметровый “нос” локомотива оказался в темноте, как из него вверх и в стороны выстрелили две трёхметровые “сигары”.

Всё это произошло в сотые доли секунды, так, что в глухой, лишённой окон кабине машиниста почувствовали лишь едва заметный толчок. Помощник машиниста глянул на монитор и показал напарнику большой палец. Сброс диверсантов прошёл удачно, автоматика сработала чётко и теперь всё зависело от того, насколько прочны капсулы и их содержимое..

Несмотря на сработку тормозных стабилизирующих двигателей, приземление капсул мягким не назвал бы даже законченный оптимист. Удар с последующим скольжением был таким, что находись внутри человек – в лучшем случае гарантированно получил бы переломы, превратившие его из диверсанта в пациента травматологии, а то и реанимации. Или вообще в покойника. Но и репликантам мало не показалось – когда капсулы, наконец, замерли, Чимбик и Блайз чувствовали себя так, словно их прокрутили с камнями в бетономешалке.

Едва капсула остановилась, Чимбик откинул крышку люка и вывалился наружу, облепленный амортизирующим гелем. Подавив приступ тошноты, сержант достал из грузового отсека рюкзак и автомат, после чего открыл панель на корпусе капсулы и провернул рукоять, запуская процесс ликвидации.

– Требую повышения зарплаты и отдых в лучшем санатории, – раздался в наушнике голос Блайза. – Ну, или просто зарплаты для начала.

– Заткнись, Блайз, – привычно одёрнул брата сержант, оглянувшись на распадающуюся в пыль капсулу.

У Чимбика болело всё, даже то, что по идее болеть не должно. Сержанту казалось,что его тело сейчас представляет собой один сплошной ушиб. Но он жив, без переломов, Блайз – тоже (хотя перелом языка ему бы не помешал), а значит, всё отлично. Теперь всего лишь надо выбраться из тоннеля и добраться до Зелара. Живыми, а не в мешках для трупов, брошенных на пол десантного отсека бронетранспортёра.

Планета Идиллия. Река Лунная, шестьсот километров от Зелара