Ад идет с нами
Шрифт:
К тому же, подмешанный в ром “бойцовский стимулятор” подогревал агрессию карателей, превращая раздражение в глухую злобу.
– А глаза настоящего человека, значит, тебе уже не достаточно хороши? – погано ухмыльнулся он и жёстко взял Свитари за подбородок, принуждая смотреть себе в лицо. – Или тебе нравится, когда тебя трахают экзоты и их тварюшки разом? Так мы с друзьями составим тебе компанию поинтересней, поверь.
– Мне больно, – жалобно хныкнула Свитари и попыталась отодвинуться.
– Эй, сеньор! – хозяин кошки встал
Его питомица стрелой метнулась под потолок. Жест, который моментально заставил бы другого тиаматца пойти на попятный или как минимум сместить акцент на летягу. Но каратель ошибочно расценил это как трусость животного. Вдобавок летяга была самой мелкой из находящихся в зале животных, да ещё и кошка. А кошки в представлении майора были всего лишь домашним украшением. Ошибочное представление, стоившее очень многим здоровья, а кое-кому– и жизни.
– Отвали, мутант, – прорычал он, спихивая Ри с колен и вставая.
Сейчас майору было глубоко плевать на всех тиаматских тварей – как четвероногих, так и двуногих. Его переполняла злоба, заглушающая инстинкт самосохранения.
– Сеньор, вам лучше извиниться, – недобро ухмыльнулся тиаматец.
И совершил фатальную ошибку, подойдя вплотную. Он, как и многие союзовцы, привыкли видеть в карателях трусов, способных лишь издеваться над безоружными. Нельзя сказать, что это мнение было полностью ошибочным – да, хватало и таких. Но майор в своё время закончил престижную военную академию на Марсе и участвовал в войне на Дорсае, где и приобрёл неукротимую ненависть к “мутантам”.
Собственно, лишь его былые заслуги и помогли избежать виселицы, когда он и пара приятелей по пьяной лавочке изнасиловали и убили “мутантку”.
– Завали спермоприёмник, чучело, – прошипел майор. – Или помочь?
– Помоги, – ухмыльнулся тиаматец.
Тяжёлая двузубая кованая вилка, которой накладывают мясо с блюда на тарелку, воткнулась ему в горло раньше, чем тиаматец договорил. Ухватившись рукой за шею, он упал на колени, хрипя и пуская кровавые пузыри.
Закричали Лорэй, безупречно имитируя шокированных и перепуганных аборигенов. В майора врезалась пёстрая молния: кошка кинулась на обидчика. Прокусив майору сонную артерию, летяга столь же быстро вцепилась в лицо только начавшего вставать старлея.
– А-а-а-а-а! – заорал тот, пытаясь оторвать от себя кошку, полосующую податливую плоть когтями и зубами.
От страшной боли каратель кинулся бежать, не разбирая дороги. Прямиком к перилам, окружающим террасу. В последний миг кошка спрыгнула с жертвы и не успевший затормозить старлей перелетел через перила. Его полный ужаса вой затих внизу, но этого уже никто не слышал.
И корпораты, и союзовцы повскакивали со своих мест и зал в один миг превратился в поле боя, в котором смешались люди и животные. И никто не обратил внимания на двух убегающих в ужасе идиллиек.
–––––––––––-
Vive la Mort, vive la guerre, Vive le sacre mercenaire! – “За
Merde – Дерьмо (фр.)
Фольяндо – Засранка (исп)
Питер Блад – Главный герой книг Рафаэля Саббатини “Приключения капитана блада” и “Одиссея капитана Блада”
Глава 28
Планета Идиллия. Город Зелар, сад Спутников"
— Телесное желание – это боль, – негромко рассказывала Прия несколько часов спустя.
Расслабленный и приятно вымотанный Костас вновь лежал в горячей воде с прикрытыми от удовольствия глазами. Её руки всё также умело блуждали по телу Рама, отыскивая последние скрытые очаги напряжения. Руки Эрис, второй спутницы, не отставали.
– Когда боль скапливается и становится невыносимой, она лишает покоя, и лишь избавившись от этой боли, мы обретаем блаженство, – продолжала Прия.
Если в голове китежца и могли возникнуть возражения на сей счёт, ему не хотелось даже открывать рта для их озвучивания. Он и впрямь блаженствовал, нежась от прикосновений рук и прикосновений душ. Даже продолжавший пиликать комм уже не вызывал раздражения. Желания прервать волшебство ради ответа на звонок, впрочем, не появилось.
— Ласки, касания, поцелуи, объятия, секс — всё это способы избавиться от боли, вернуть целостность телу и душе, — голос Прии лился музыкой. – Почувствуй, насколько иначе ты теперь себя ощущаешь.
Костас кивнул, соглашаясь. В теле воцарилась приятная истома, а издёрганные нервы, казалось, прошли капитальный ремонт и были заменены на метровой толщины канаты, которые используют на кораблестроительных верфях для принайтовки деталей звездолётов.
— Умопомрачительно, — отозвался он, по достоинству оценив произошедшие перемены.
Сейчас Костас чувствовал себя помолодевшим лет на десять. Тело было одновременно мягким и расслабленным, как подтаявший воск, и лёгким, полным сил. Таким он не помнил себя лет с двадцати.
– Это — и есть твоё естественное, здоровое состояние, — улыбнулась Прия, ласково поймав губами мочку его уха. — Иное — признак недомогания.
– Хочешь сказать, что обычно я болен?
– - блаженно зажмурившись уточнил Рам.
– Правильней будет сказать, что ты “хэтан” – лишённый цельности. У тебя сильное тело, но ты много от него требуешь и мало даёшь.
Пальцы Прии неспешно скользнули по шраму, украшавшему плечо Костаса.
– Ты обеспечиваешь тело лишь самым необходимым, – неспешно массируя ладонь китежца сказала Прия, – но лишая естественных для него удовольствий, ты подрываешь собственные силы.