Ад на новый лад

Кикина Ирина Евгеньевна

Девушка подступала, точно пантера: мягко, текуче. Очень соблазнительно. Бес расхохотался и тактично исчез.

Лера подошла к начальнику на расстояние вздоха. И пятиться тому уже было некуда.

– А кто же эти сотрудники, которые ко мне неровно дышат? – спросила она, снимая невидимую соринку с пиджака главреда.

– Д-д-да почти все. Лозовский, Алиев, Бусел, Яцко.

– Мне кажется, вы забыли еще одну фамилию.

– К-какую?

– Мейерс, – шепнула девушка, глядя начальнику прямо в глаза.

Тот чуть в обморок не падал.

–

Я больше не буду секретаршей. Ни здесь, ни в другом издании. Я журналист, – твёрдо сказала Лера. – А если вы мне не верите, – она сгребла лацканы его пиджака в кулаки, – то я могу вас очень… сильно… скомпрометировать.

И она поцеловала Мейерса так, что тот на миг лишился чувств от блаженства.

Лера написала заявление. И благодаря Мейерсу её взяли журналистом на испытательный срок в модный журнал «$тиль». Однако девушка там не задержалась. Мирон Александрович ухаживал красиво и со всем пылом зрелого холостяка, стремящегося запрыгнуть в последний вагон брачного поезда. Они поженились, и уже через год Валерия Мейерс осчастливила мужа двойней.

Несмотря на то, что главред «Гранда» сделал всё честь по чести, завистливые языки (в частности, Лозовский, Алиев, Бусел и Яцко, которых Мейерс уже давненько не приглашал в гости) всё равно мололи одно и то же:

– Ишь какую молодую заманил. Небось, на деньги позарилась. Главное, чтобы справился, в его-то годы. Правду говорят: седина в бороду – бес в ребро.

Астрономические объекты

Маледетте, чертовски умной и дьявольски красивой, не везло в личной жизни. Бесы, для которых уважительное отношение к женщине было нормой, а семья – точкой назначения, боялись даже подступиться. Они думали: «Ну куда мне со свиным рылом да в калачный ряд?» И получалось, что достойные кавалеры молча вздыхали, а к ногам Маледетты подкатывались только самые гнилые и противные фрукты.

В её биографии оставили выжженный след альфонсы, бабники, аферисты, эгоцентристы, солдафоны, собственники, натуральные упыри (среди смертных их называют абьюзерами) и много кто ещё. Был даже один нормальный, но бесовка не смогла примириться с его вынужденной переквалификацией в соблазнителя.

Несмотря на обилие опыта разной степени горечи, Маледетта не умела распознать неподходящих ухажёров, влюблялась беззаветно, а потом плакала и кусала локти. И сейчас она чувствовала, что её локтям в очередной раз достанется.

Детта никому не говорила об этом тревожном ощущении, но подруга на то и подруга, чтобы видеть на пять ходов вперёд.

– Ну что, расскажи про нового начальника, – потребовала Лучертола, цокая алыми когтями по фарфоровой чашечке. – Симпатичный, я во время его речи так и растаяла.

Подруги сидели в уютном кафе. Стон грешных душ на вертелах, лавовая подсветка, лучший кофе со ртутью во всём втором круге, пышки прямиком из земного Питера. По залу летают бесенята в тогах с розовыми сердечками, целятся в посетителей из арбалетиков, заряженных стрелами-присосками.

–

Дохлый номер, – дёрнула плечом Маледетта. – Ничего не видит вокруг, кроме своих проектов.

– Разве можно не замечать такую роскошную секретаршу? – возмутилась Лучертола и бросила в рот горсть базальта в карамели. – Ни за что не поверю.

– Замечает только по работе, – вздохнула Маледетта. – Называет Детточкой. Но в глаза ни разу не посмотрел. Когда не строит светлое будущее, то фигурки раскрашивает. И всё.

– «Детточка» – это хороший знак. А что в глаза не смотрит – так это он стесняется. Надо дать ему шанс. И возможность.

Лучертола, довольная и раздраженная бытом со своим чертякой в соотношении 80/20, всё старалась устроить судьбу Маледетты, чтобы она тоже хлебнула семейного счастья. Подходящий кандидат никак не попадался, и Лучертола делала стойку на каждого, даже совсем эпизодического, персонажа в жизни подруги. Естественно, молодого подающего надежды начальника она тут же записала ей в женихи. Дело было за малым – внушить эту светлую мысль самому кандидату. Мнения астрономических объектов, столкновение которых было теперь неизбежно, никто не спрашивал.

– Девочка моя, а как ты на работу одеваешься?– требовательно спросила Лучертола.

– Прекрасно я одеваюсь, – оскорбилась Детта.

– Я видела, ты каблуки от копыт открутила.

– Я не могу носиться на шпильках по строительным площадкам и пустырям! – фыркнула секретарша. – Наматывать по десять километров в день – и это только по его кабинету.

– Предположим, – недовольно протянула Лучертола. – Духи?

– «L’Inferno».

– Причёска, макияж, аксессуары?

– Да я говорю, он всего этого в упор не видит.

– Может, попробовать имидж сменить? Зацепить и расшевелить.

– Ещё чего! Меня мой имидж устраивает.

– А семейное положение тоже устраивает? – тоном тиранической мамаши вопросила подруга.

Маледетта надулась. Атмосфера кафе стала куда менее приятной.

– Я не хочу это обсуждать. Да, признаю, он мне нравится. Ну и что с того? Бегать за ним я не буду, делать первый шаг тоже. Просто, как обычно, мое сердце выбрало самого неподходящего. Он вообще мной не интересуется. Видит во мне исполнительного работника. Будь я толстой горбатой старухой, он относился бы ко мне так же. Ничего. Погрущу месяцок и перестану.

– Чтобы не грустить, надо действовать, – усмехнулась Лучертола. – Ты его не сбрасывай со счетов. Парень перспективный, обаятельный. Надо только его обработать. И потом спланировать сокрушительный удар.

Тему они, конечно, сменили. Но только на словах. В движениях и взглядах Лучертолы, в интонациях и смехе читалась нерешённая задача: как свести эти два одиночества. У рыжей бестии, прежде служившей на исполнении желаний, в запасе были тонны хитростей и мудрёных схем, и она была готова пустить их в дело. Палец крылатого бесёнка уже лёг на спусковой крючок арбалета.