Ад на новый лад

Кикина Ирина Евгеньевна

Первый блин

Когда под окном цветёт сирень, очень трудно нормально поесть. Отец Севастьян вяло черпал ложкой борщ с запахом сирени, без аппетита надкусывал бородинский хлеб с запахом сирени и через силу прихлёбывал компот из сухофруктов с запахом сирени. В трапезной при соборе стояла страшная духота, но батюшка Севастьян был вдов, так что дома, в блаженной многоэтажной прохладе без запаха сирени он мог бы поесть разве что хлеба с солью и чесноком. Точно, чеснок!

Через минуту, попросив у матушки Аполлинарии два зубчика, отец Севастьян давился уже совершенно диким чесночно-сиреневым миксом, но нельзя же было выбросить

хлеб насущный и вылить недоеденный обед, ниспосланный Всевышним. Кое-как справившись с остатками борща и компота, батюшка пошёл к рукомойнику, сбрызнул лицо, закинул на плечо потрёпанный рюкзак и направился домой, вспоминая сегодняшнюю проповедь. Всё-таки хорошо он прошёлся по людям, которые посты соблюдают и поклоны кладут, а сами всех вокруг ненавидят, презирают и осуждают. Гордыня, гордыня, страшный грех. Да, хорошая проповедь была. Жаль, что слышали её всего несколько старушек да слабоумный подросток.

Прямо за воротами собора к пожилому священнику пристроился подозрительный тип со взглядом карманника. Этот тип был в костюмчике, на голове – шляпа, которая сидела как-то странно. Походка была неловкая, с припрыжкой. Руки незнакомец то чесал, то прятал в карманы, то касался заборов, стен, сиреневых шапок – всего, что попадалось по пути. Из особых примет – большая волосатая родинка на щеке и брови такие кустистые, что можно модельную укладку делать.

Батюшка, погружённый в свои мысли, не замечал подозрительного спутника. А тот решился подать голос только через пару кварталов.

– Отец Севастьян?

Впервые повернувшись к незнакомцу, батюшка сразу почувствовал к нему отторжение, но виду не подал.

– Да, сын мой.

– Видите ли, у меня к вам дело…

Если бы на месте густобрового был демон Эсхатион, он узнал бы попа, который изгнал его из тела одержимого и обрёк на вечность в реабилитационном центре для экзорцированных. Если бы на месте густобрового был Михаил Семёнович Занудко, он просто прошёл бы мимо, не догадавшись, что этот благообразный старец – его дальний, потерянный родственник по отцовской линии (а жаль, ведь батюшка мог бы указать на ошибки и глупости, вычитанные Михаилом Семёновичем в интернете). Но к большой досаде густобрового, на его месте был только он сам.

– Дело, видите ли, деликатного свойства, не хотелось бы вот так, на ходу… – продолжал подозрительный тип. – Может, присядем где-нибудь? Я могу вас угостить чаем или кофе?

– Благодарю, я только что обедал. Дальше по улице будет сквер. Можно поговорить там.

Батюшка Севастьян предполагал, что сейчас будет какая-нибудь внеурочная исповедь. К нему часто обращались люди, которые не ходили и не собирались ходить в церковь, чувствовали мало раскаяния и веровали ещё меньше, а священника использовали как бесплатного психолога. Но отказать страждущему – немыслимо и не по-христиански.

Сквер при ближайшем рассмотрении оказался весьма скверным. Пыльный, замусоренный, лавочки сломаны, под ними – россыпь лузги. И эта вездесущая сирень. Батюшку слегка замутило, он поспешил присесть в тени.

Незнакомец устроился на самом краешке скамьи. Сцеплял и расцеплял беспокойные пальцы, всё никак не начинал свою исповедь. Батюшка откашлялся, достал из рюкзака полуторалитровую пластиковую бутылку с водой. Со святой водой, понятное дело. Набрал на выходе из собора: в жару надо всегда с собой носить. Подозрительный отшатнулся и напряжённо наблюдал, как батюшка попил, утёр усы и бороду и закрутил крышечку.

– Э-э-э…

Видите ли… – снова заблеял чужак. – Отец Севастьян, дело настолько деликатное, что даже не знаю, как подступиться. Я ведь послан начальством…

– Насчет освящения офиса или производства позвоните в церковь, – предложил батюшка. – Они составляют расписание и принимают добровольные пожертвования.

– Н-нет, дело не в этом.

Незнакомец потёр потный затылок и сбил с головы неловко сидящую шляпу. Всего на миг сверкнули чёрные рога. Отец Севастьян тут же нацелил на собеседника бутыль со святой водой и ровным тоном пригрозил:

– Изыди, нечистый, не то отчитаю по чину.

Нечистый моргнул, пропал, но тут же снова появился в нескольких метрах, куда струя святой воды вряд ли смогла бы добить.

– Вы не поняли, отец Севастьян. У меня к вам деловой разговор. Пожалуйста, опустите оружие.

– Какие у меня с тобой могут быть дела, чёртово семя? – приподнял бровь священник. Демонов он навидался и шутить с ними не стал бы.

– У нас такие разные организации, – затарахтел демон, – но цель одна. Наша сторона хочет, чтобы ад работал вовсю, а значит, нам, как и вам, нужна сильная церковь. Нужна твёрдая вера прихожан. Нужен постоянный приток душ. Мне было дано задание прощупать почву. Мы спрашиваем вас: чем мы можем помочь православной церкви? Как мы можем повысить её популярность, как можем пробудить веру в населении? Мы готовы усердно работать, кадрового ресурса у нас достаточно, сила имеется. Мы хотим заручиться вашей поддержкой и дойти до высших ступеней вашей структуры. И тогда мы могли бы вместе возродить православие…

Струя святой воды выстрелила без предупреждения, но демон был увёртлив.

– Имя своё скажи, бесовское отродье. У меня с такими, как ты, разговор короткий!

Еще чего. Ответственный за переговоры с церковью Кутаис не собирался называть своё имя. Даже на миг зажал рот, потому что приказ этого старика почему-то был мощнее обычных слов смертных, легковесных и хрупких, как сброшенная шкурка паука.

– Если вас беспокоит то, как наше сотрудничество будет выглядеть со стороны, то не тревожьтесь: мы примем все меры, секретность будет строжайшая! Поверьте, средний адский житель тоже не поддерживает такие сделки, но руководство понимает необходимость перемен…

Священник встал, выпятил внушительное пузо под чёрной рясой, поднял руку для крестного знамения. Нечистый взвизгнул. Кто другой перекрестит – это ерунда, что комар укусит. А если этот поп крестом его пригвоздит – хана демону, прямая путёвка в реабилитационный центр.

Лукавый замелькал по скверному скверу то тут, то там, как мелькают фигуры в нервных вспышках на дискотеке. Священник утомился вертеться вслед за ним – да и не солидно. Он присел обратно на скамейку и снова взял наизготовку бутылку.

– Отец Севастьян, – прозвучал в ухе бестелесный голос, – в последнее время ад сильно изменился. Это революция, мы теперь совсем другие. Вместе Церковь и Преисподняя могут провести такую пиар-кампанию, что люди в страхе побегут в храмы спасаться. Тут-то мы их…

Отец Севастьян поставил бутылку вертикально и резко сжал её бока. Струя святой воды ударила вверх, окатив и батюшку, и того незримого, кто шептал ему на ухо. Если бы кто другой так сделал, демон даже не почесался бы, но Севастьян веровал пламенно, истово – и потому за ним стояла совершенно другая сила. Демон завизжал страшным голосом – и изошёл прямо на ковёр к Сховаалу.