Ад на новый лад
Шрифт:
– древними, мёртвыми и полумёртвыми языками, речью птиц и зверей.
Программа курса включает:
– теоретическую часть (1 семестр, 66 академических часов),
– практику (на пациентах психиатрических клиник, 1 семестр, 66 академических часов)
– стажировку под контролем куратора (куратор помогает выбрать объект и постепенно подготовить его ко вселению, 1 семестр, 66 академических часов),
– экзамен.
После успешной сдачи студент получает права на управление человеком, звание «Бес правный» и официальное трудоустройство (размер жалованья уточняйте по факту приёма
Так как профессия управляющего человеком связана с риском для психического и энергетического здоровья демона, то для работников этой сферы предусмотрены следующие льготы:
– надбавка 20 %, молоко за вредность, тринадцатая зарплата,
– 2 недели бесплатного отдыха на серных источниках в год,
– 12 бесплатных консультаций психолога в год,
– реабилитация от клаустрофобии и сенсорной депривации, связанных с долгим пребыванием в человеческом теле,
– реморализация в случае пагубного влияния человеческих нравственных установок на личность демона,
– комплексная реабилитация в случае экзорцизма, пожизненная пенсия, упокоение за счёт АД-министрации».
***
Молодой демон Эсхатион вертел в руках замусоленную брошюрку, которая попалась ему три года назад и навсегда изменила его судьбу. Просторная, светлая палата, нарочито-успокаивающий интерьер. Стулья были прикручены к полу в вершинах тринадцатиконечной звезды. На стульях расположились калечные, увечные, заикающиеся и опасные для себя и общества демоны, пережившие экзорцизм. Сегодня Эсхатиона впервые допустили на групповую терапию.
– Расскажите, как вы попали на курс и что случилось дальше, – попросила чопорная бесовка-реабилитолог в клетчатом пиджаке. Гладкий пучок, солидные очки, рожки закручены назад, покрашены в изумрудный цвет и залакированы. – Не торопитесь, постарайтесь описать подробно.
– Да обычная у меня история, – начал пациент, дёргая правым плечом. – Думал, куда пойти учиться, где дальше работать. Увидел брошюрку. Понравились условия. Куратор убеждал, что риски ничтожны, зато сколько привилегий… Записался. Отучился. Весело было. Дурдомовцы забавные. Только достается им, беднягам, с двух сторон. Мало того, что мы, так ещё и сами смертные на них эксперименты ставят.
Один из демонов-пациентов поднялся с прикрученного стула, начал набирать воздух ртом и выгибаться назад, так что почти встал на «мостик». Мощно чихнул. И исчез. Появился он через несколько секунд у самой двери, чёрно-белый, плоский. По нему то и дело пробегали квадратики и рябь, как на экране старого телевизора. Пациент не двигался, так и застыл в глупой гримасе чиха. Пухлая бесовка-нянечка подкатила койку на колесиках, погрузила бедолагу, пристегнула и увезла в палату. Сегодня он участвовать в обсуждениях уже не сможет.
– Правда, – буркнул кто-то из участников терапии.
Неистово подмигивая правым глазом, Эсхатион продолжал:
– Сдал экзамен, получил права. Начал работать. Поначалу скромничал, особо не высовывался. Подготовлю клиента, заскочу на минутку, попутаю – и назад. Да и немодно сейчас полную программу откатывать, так мне куратор сказал. Я только потом понял, почему немодно.
Другой
– А мне кажется, в меня вселяется мой одержимый. И получается, я одержим тем, кто одержим мной. Он двигает моими руками, смотрит моими глазами, думает моими мозгами и толкает на всякое хорошее. И смеётся. Я застрял в этом коридоре отражений, а он говорит такой: «Выпьем-ка с тобой кагорчику». И начинает хохотать, хохотать… Я смотрю на него и тоже смеюсь, а самому страшно…
Несчастный заслонил лицо руками и заплакал. Бесовка-психотерапевт сочувственно подала пациенту воды, но тот вскрикнул «Кагор!», выбил стакан у неё из руки, отскочил и принялся дубасить в дверь кулаками. Дюжая нянечка ловко скрутила и вывела буяна.
– А что же дальше? – спросила психотерапевт Эсхатиона и стряхнула капли воды с зауженной юбки.
– Задания, задания. Все такие разные. Кто-то сразу поддавался, других я так и не расколол. Некоторых прямо-таки обхаживал, как капризную дамочку. И вот попался мне один. – Эсхатион вздохнул и прижал руку к щеке, которая задергалась так, что с минуту он не мог говорить. – Такой… Как будто блаженный. Вселился я легко. Он, вроде бы, не сопротивлялся. Но в последнюю минуту ускользал. И не делал зла. С такой трудной задачей я ещё не сталкивался. И я стал давить. Склонять, уламывать. Он заметил моё присутствие, но виду не подал.
Ещё один пациент, у которого, как у новорождённого, ладони были упакованы в «антицарапки», больше похожие на боксерские перчатки, принялся скулить и возюкать ими по лицу в попытке выколоть себе глаза.
– Не знаю, как я не сообразил, что он собирается сделать. Не знаю, почему вовремя не покинул его тело. Наверное, это был какой-то азарт, раж. Глупая уверенность, что со мной-то ничего не может случиться. Самонадеянность после прежних успехов. Ослиное упрямство…
– Продолжайте, – перебила реабилитолог и слегка погладила Эсхатиона по плечу.
Тот сглотнул.
– Он пошёл к батюшке. К настоящему, сильному, верующему, а не такому, который долдонит молитвы только по привычке.
– Что вы почувствовали? – прошелестела терапевт.
– Сначала просто дискомфорт, как будто щекотку… – Правая рука Эсхатиона стала дёргаться. Пришлось придавить её левой.
– Ну же, мы так близки к новому этапу, – подбадривала реабилитолог.
– А потом… Потом…
Глаза Эсхатиона остекленели. Он вытянулся, как солдат почётного караула, безошибочно повернулся к востоку. Будто бы услышал далёкий глас, сложил правой рукой троеперстие, размашисто перекрестился. И пробасил:
– Паки и паки, миром Господу помолимся!
Из глубины его костлявой груди вырвалось многоголосие воскресного хора.
Остальные пациенты взвыли, повскакали с мест, один даже вывернул прикрученный к полу стул. Они смели дверь и стадом испуганных антилоп ломанулись по коридору. Дюжая нянечка, расставившая руки, точно футбольный вратарь, ничего не смогла сделать. Психотерапевт вздохнула, встала, аккуратно сняла солидные очки и нанесла один резкий и точный удар ребром ладони пациенту по шее. Мучения Эсхатиона оборвались, по его телу пробежала дрожь, и он ушёл в глубокий обморок.