Ад находится в Камбодже
Шрифт:
Огонь «АСВК» и пары автоматов на какое-то время ослабил стрельбу — самое время дать команду на отход. Только Денис все не решался, что-то его останавливало. В тот момент, когда наступила неожиданная пауза в огненной дуэли, из окопа, ведущего в правый дзот, выскочило нечто непонятное и на сгибающихся ногах бросилось в сторону спецназовцев. Из аэродромных бараков вслед ударили запоздалые выстрелы.
— Что?! — наконец Давыдов разглядел, что в их направлении бежит Есаул, на плечах поддерживая Цыгана. Второй диверсант выглядел и вовсе неестественно, но сейчас для командира это не имело значения. Главное —
Майор вскочил во весь рост и, стреляя веером от живота, бросился навстречу диверсантам, ведомый лишь одной мыслью — отвлечь от них внимание. Факир и Гуффи тоже открыли ураганный огонь, не жалея боеприпасов. По-своему отреагировал снайпер.
— Так не достаньтесь вы никому! — как заклинание повторял Дум-Дум, раз за разом надавливая на спусковой крючок. Бронебойно-зажигательная пуля разворотила двигатель одной из «Сессн», самолет вспыхнул, как спичка; следующая пуля попала в топливный бак «Дугласа», и похожая издалека на гигантского дельфина крылатая машина загорелась. А вытекающий из пробоины горящий керосин тонким ручьем огня уже тянулся к третьему самолету.
Как из-под земли появилась группа людей с большими красными баллонами огнетушителей в руках. Не обращая внимания на перестрелку, они со всех ног бежали к навесу.
— Не так быстро, хлопцы, — зловещая улыбка появилась на лице снайпера. Он взял в прицел бегущего впереди мужчину в просторном джинсовом комбинезоне на голое тело и широкополой шляпе северян времен американской войны. Видимо, это был пилот, искренне переживающий за свое детище.
— Бум-м, — голова «ковбоя» разлетелась ярко-красным фейерверком. Инерция была такой силы, что обезглавленное тело пробежало еще с десяток шагов. Зрелище оказалось шокирующим. Остальные «пожарные», побросав огнетушители, бросились врассыпную…
Пропустив мимо Есаула, Давыдов встал на колено и, уперев приклад автомата в землю, нажал на спуск подствольника. Едва раздался хлопок выстрела, упал ниц и поспешно откатился в сторону. Граната, описав дугу, вонзилась в обитую жестью крышу. На этот раз взрыв внутри барака был оглашен воплями раненых.
Теперь, когда Есаул и Цыган оказались в относительной безопасности, группа могла отходить.
Денис быстро заменил магазин в автомате, сунул в подствольник предпоследнюю гранату и стал пятиться. Но не тут-то было: преемник покойного Натана Шерца оказался достойным своего предшественника — он не только грамотно организовал засаду, но и контролировал ход боя, а сообразив, что теперь диверсантов ничего не держит, дал команду идти в атаку.
Боевики, вооруженные громоздкими «АК-47», словно зубы дракона из древнегреческого эпоса, буквально росли из земли; появляясь поодиночке и небольшими группами, стреляя на ходу, они стремительно продвигались вперед. Их не могли остановить крупнокалиберные пули, разрывающие жертву на части. Несколько боевиков, держа в руках пулемет «Мадсен» и коробки с запасными лентами, бегом направились к левому дзоту.
«Если они оттуда откроют огонь, ни у кого из нас не останется ни единого шанса. Не то что уйти, головы поднять не дадут», — сразу разгадал маневр противника Давыдов. Прижав к плечу приклад автомата, он задержал дыхание и стал целиться. До дзота было не меньше двухсот метров — идеальная дистанция для точного выстрела. Но только в полигонных
— Пуф-ф, — плюнул хлопком выстрела подствольник. Розовый шар свечения от реактивной гранаты точно по центру влетел в провал амбразуры. Едва слышный взрыв гранаты слился с более мощным: видимо, и этот дзот был заминирован.
Бревенчатая крыша вздыбилась, будто кто-то ее пнул изнутри, стряхивая земляную насыпь. Бревна, переломившись надвое, обвалились внутрь…
— Отходите, я прикрою, — вставляя в свою штурмовую винтовку последний магазин, крикнул Гуффи.
— Держись, сынок, — сказал Факир, на что тот ответил с бахвальством бывалого пройдохи:
— Ни черта со мной не будет, сейчас я вас догоню.
Когда спецназовцы ушли за проволоку, оказавшись в относительной безопасности, наемник сделал несколько прицельных выстрелов, потом щелкнул зажигалкой и поджег бикфордов шнур.
Гуффи уже был возле заграждения, когда взорвался пластид. Лежащая под ним металлическая фляжка, словно поршень, вытолкнула из ямы гранаты. Примотанная к ним проволока, согласно оставленной длине, вырвала предохранительные чеки. И свинцового цвета шары, пролетев по дуге, рухнули на цепь боевиков, разразившись серией хаотичных взрывов. Это походило на миниатюрную ковровую бомбардировку, что вызвало настоящий ужас и смятение среди наступающих…
Цыган лежал на траве и хрипло дышал; его грудь тяжело вздымалась, а откуда-то из-под бронежилета доносились булькающие звуки. Все его лицо было в рубленых ранах от осколков, а вместо глаз — черные провалы с запекшейся кровью. Но самое страшное — это были ноги, вернее, то, что от них осталось. Рваные кровоточащие обрубки выше колен с торчащими белыми осколками костей и темно-красными клочьями мышц чуть выше штанины были туго перетянуты брезентовыми ремнями.
— Когда мы вошли в дзот, Цыган был первым, — на каждом слове запинаясь, тихо говорил Есаул, — а там темно… Ну, он шаг сделал… и тут щелчок. Цыганок только и успел сказать: «Опа», — и толкнул меня в проход, а сам… Я, когда бой начался, вытащил его в окоп, вколол промедол, наложил жгут, ну… потом к вам…
Спецназовец тяжело вздохнул, потом в отчаянии схватился руками за лицо:
— Как же все глупо получилось. Ой, как глупо…
— Умных смертей не бывает, — резко оборвал его Дум-Дум.
Иностранцы, не понимавшие ни слова по-русски, тем не менее душой воспринимали происходящее. Все посмотрели на снайпера, потом на раненого. Тот лежал, запрокинув голову, широко открыв рот. Дыхания не было; сердце весельчака и неисправимого балагура, отважного бойца перестало биться.
Давыдов склонился над погибшим товарищем и под изумленными взглядами диверсантов стал выгребать из его подсумка патроны, ножи, индивидуальную аптечку, камуфляжную мазь. Это не было мародерством, всего лишь трезвым расчетом. Аптечку, ножи, мазь он передал французам, а своим угрюмо сказал:
— Пока суть да дело, братишку надо похоронить по-людски.
В этот раз тоже не удалось осуществить задуманное: Сумико, специально оставленная в секрете, подала сигнал опасности. Труп мертвого спецназовца завернули в плащ-палатку и спрятали в густых зарослях.