Адам и Ева

Хакс Петер

ГАВРИИЛ

Да где же круг? Похоже на яйцо. И что там ухает то верх, то вниз По сплющенным орбитам?

БОГ

Там планеты. Они кружатся.

ГАВРИИЛ

Где же тут круги? Они яйцатся, чтобы мне пропасть!

БОГ

А здесь вот, в середине…

ГАВРИИЛ

Середина?

БОГ

Внутри всего — неслыханная суть Неслыханного дела: рай земной.

ГАВРИИЛ

И

это середина? Да в яйце Скорей желток сидит посередине. Господь! Сей мир хорош и очень нов.

БОГ

Вот именно. И поелику ты Прошел за мной весь путь, ведущий в тяжесть, А большего и требовать нельзя, Тебя я назначаю, милый мой, Архангелом в раю. Изволь хранить От повреждений этот дивный сад. Он изобилен и великолепен, Зато его и легче повредить. А впрочем, наслаждайся тишиной И замысла отважной красотою. Действительность — вот наше приключенье. Смелей, мой ангел. Все лишь началось.

ГАВРИИЛ

Склоняюсь, Господи, пред вашей волей. Вы высшую мне оказали честь, Хоть я не стою милости малейшей. Но у меня вопрос к вам…

БОГ

Вопрошай!

ГАВРИИЛ

Скажите, почему…

БОГ

Ну?

ГАВРИИЛ

Почему Вы мир творили…

БОГ

Да?

ГАВРИИЛ

Из этой грязи?

БОГ зрителям

Вот уровень. Вот так нас понимают. О, никогда в сотрудники себе Своих творений не берите. Встань. Продолжим позже.

Гавриил встает.

БОГ

Слава и хвала. Хвала за все, хвала вместо ответа. За молнию и гром, за каждый шелест, За каждый шорох или дуновенье. Вот Гавриил — одно сплошное эхо: Он то и дело хлопает крылами И вечно аллилуйю мне поет. А мне претит такое самохвальство. Я больше не катаюсь, как бывало, На колеснице огненной своей С очами тыщеглазых серафимов, И снял давно свой королевский плащ Из дребезжащих сотканный небес, Где блещут солнца черно-золотые. Знак моего величья ныне скромность. Но я изъятости не избежал, Бессилен я перед своим всесильем. Не хочется мне портить то, что есть. Могу я быть один. В конце концов, Я самый свой приятный собеседник, И вряд ли потерпел бы я второго, Будь таковой возможен. Но признаюсь, Что даже богу нужен визави. Иначе для кого же это все? Зачем творить, не зная для кого? Вот почему я создал этот мир И поместил туда два существа, Которых я с любовью создавал По моему же образу-подобью. В Адаме с Евой соблюден баланс Божественного духа с веществом, Заложена возможность отрицанья И вместе с ней желаемое «Да». Итак, они не ангелы. Ведь даже Архангел тартара громкоСатанаил

снова тихо

С его извечным «Нет» — мое же «Нет», Мое же перевернутое «Да». Мой вечный оппонент громкоСатанаил Со мною спорит по моей же воле. И спорить с ним мне как-то надоело.

Снизу доносится адский хохот.

Ах,

как неловко. Я позволил мыслям Парить в духовном царстве, где привыкли Все слышать без ушей. Он мне не ровня, Но что ни говори, он все же дух. Конец истории помыслю тише.

Шепотом.

Пусть человеки поживут в раю, Проверю я на прочность их любовь И их способность принимать решенья. Позволил я вкушать им все плоды Из сада райского, но наложил Запрет на яблоко — плод заповедный. Пусть этим двум оно внушает робость И божий страх. Коль выполнят они Единый долг, который подмешал я В приятные права, свою очень тихо свободу Они докажут и со мною сходство. Мне кажется, и, стало быть, я знаю, Что так и будет. Мудрая загадка, Разгадка скрыта. Ах, мои пути Чудны весьма и неисповедимы. Сейчас вот я из пустоты Вселенной Отправлюсь к ним, в свой райский уголок. Я с ними разделю груз тех забот, Которых не имею сам, участье Приму в их болтовне, она послужит Мне поводом для новых размышлений. И наконец-то будут вкруг меня Живые люди, а не херувимы.

Зрителям

Надеюсь, вам понятно, почему Вы, господа, достойны услыхать, Как Бог беседует с самим собой: Его величество вам позволяет.

ПЕРВЫЙ АКТ

Адам и Ева, во сне.

ЕВА

Ах, яблоко! Как хочется отведать, Попробовать тебя, любимый плод.

Адский хохот, он звучит ближе, чем в прологе. Пауза. Утро.

АДАМ просыпается.

Скорей проснись!

Ева сразу просыпается.

То, что непостижимо, Сейчас опять должно произойти. Уж утро ярким светом золотит Усыпанные почками деревья. День занимается, и мы живем.

Адский хохот все ближе.

Ты знаешь, просыпаясь поутру, Я снова счастлив, как в тот первый раз, Когда открыл глаза, чтоб увидать То, что никто и никогда не видел: Что я из смерти прямо в рай родился. Но нет, теперь я даже больше счастлив, Тогда ведь, Ева, не было тебя, Моя любовь, сестра моя родная.

Адский хохот еще ближе.

Лишь с той поры, когда услышал я В ответ на нежность братскую мою, Как рядом затаила ты дыханье, Лишь с той поры, мне кажется, я стал Не только осчастливленным — счастливым.

ЕВА

Что мне сказать? Я говорю, как ты. Я знаю то, что ты, я ощущаю Всё то же, что и ты. Спросив себя, Что с нами будет после пробужденья Из лугового запаха в цветочный И до того, как разойдемся врозь, Спеша трудиться на Господней грядке, Я отвечаю теми же словами, Которые слетают с уст твоих.

АДАМ

Ты, сотворенная со мною, да, Мы с радостью любви займемся делом.

Адский хохот, совсем близко.

Пойдем туда, где манит мягкий мох. Там птичью пару, помнишь, мы слыхали. Ты — блюдо, ты и сладостный сосуд. Позволь мне из тебя тебя отведать.

ЕВА

Пойдем.

Сатанаил.

САТАНАИЛ