Адаптация
Шрифт:
— Впрочем, сегодня не время для просьб. — Елизавета поднялась с дивана. — Я здесь лишь для того, чтобы снова принести вам благодарность за свое чудесное спасение!
— Служу отечеству! — Я тоже вскочил и вытянулся по стойке «смирно». — Для меня честь назвать себя вашим…
— Другом. Иного слова я не в силах придумать — да и не желаю. Не так давно вы получили из моих рук медаль, однако сегодня я принесла вам подарок — от себя лично. — Елизавета засунула руку в карман толстовки. — Перстень моего дяди, генерал-фельдмаршала Градова.
Их я знал отлично —
За прошедшие годы она чуть успокоилась, но перстень определенно был чем-то большим, чем просто украшение.
— Прошу, примите его. — Тонкие пальчики вложили в мою ладонь холодный металл. — Если вам вдруг понадобится увидеть меня лично или получить содействие — какое угодно! — просто покажите перстень кому-нибудь из придворных. И клянусь, я сделаю все, что в моих силах.
— Благодарю, милостивая государыня. — Я поклонился и коснулся губами руки Елизаветы. — Надеюсь и впредь оставаться достойным такой чести.
Сам по себе подарок был… пожалуй, не так полезен, как мне бы хотелось. И уж точно не мог стать ключом от всех дверей в Зимнем дворце. Да и лояльность придворных, как ни крути, оставалась под вопросом: камергеры и статс-дамы, конечно же, не относились ни к спецслужбам, ни к военному ведомству, однако половина из них наверняка уже давно потихоньку бегала с докладами или к Морозову, или к Келлеру, или к тому же Мещерскому…
Но это уже неважно. Главное — сама Елизавета. Родная кровь, рядом, здесь и сейчас. Еще совсем юная, одинокая, но уже готовая встать со мной рядом. А двое, как известно — уже сила. И если добавить к этой крохотной цифре Олю и однокашников по Корпусу — то получится уже крохотная армия.
В кабинке ресторана «У Арсена» царил приятный полумрак, так вряд ли хоть кто-то из моих собеседниц смог увидеть, как по моей щеке скатилась одна-единственная слеза. Та самая скупая мужская, наполненная гордостью за племянницу. Да-да, Серый Генерал плакал.
В первый раз в своей новой жизни — и, пожалуй, в последний.
Глава 10
Следующий день принес неожиданный, но приятный сюрприз: участников сборной наградили увольнительными. И пусть у меня теперь появилась возможность покидать Корпус в любой… ладно, почти в любой момент, покинуть альма матер через проходную, ловя на себе завистливые взгляды других курсантов, было приятно.
Вот только имелся нюанс: идти мне было, в общем, и некуда. Оля, похоже, окончательно трансформировалась из просто знакомой в госпожу титулярного советника, а после вчерашнего мне и самому как-то не особенно хотелось с ней встречаться. Как и устраивать внеочередной набег на «Якорь» вместе с Поплавским. Сам он увольнительной не получил, зато всегда был на самоход за компанию. Последствия его, разумеется, ничуть не волновали.
Зато волновали меня. Но и сидеть в располаге, имея возможность
Впрочем, нет — один все-таки имелся.
Достав телефон, я открыл мессенджер, нашел контакт Полины и отстучал сообщение.
Привет, сестренка! Мне тут увольнительную дали неожиданно. Ты как насчет встретиться? Предложение еще в силе?)
Ответ пришел через пару минут.
Привет!
Да, в силе, конечно!
Только у меня работы куча, в город никак не выбраться ((((
Никаких пояснений — только анимированная утка. Мультяшная птица крылом вытирала слезы, всем своим видом демонстрируя печаль. И я уже начал было соображать, на что еще можно потратить неожиданный выходной, как телефон снова ожил.
Может, ко мне приедешь? Поболтаем, чаю попьем)
А так, пожалуй, даже лучше. Хоть погляжу, как живет сестра. Не то чтобы я сам так уж нуждался в общении с родней, но роль старшего — да и, в общем-то, единственного мужчины в роду на широте Петербурга, как ни крути, обязывала. Как минимум — поинтересоваться, как дела. А то и разобраться, что это за Борис Анатольевич и почему он обращается с Полиной так, будто она его собственность.
Давай! Кидай адрес, скоро буду!
Подумав, я отдельным сообщением отправил несколько скобочек, а потом и стикер. Ту же самую утку, только на этот раз бегущую куда-то на коротких перепончатых лапах. Отложив телефон, я последовал ее примеру: потянулся, встал с кровати и принялся переодеваться.
Полина снимала квартиру в конце Комендантского проспекта. В две тысячи пятом, это была чуть ли не самая окраина цивилизации, но за десять пропущенных мною лет город разросся, и несколько высоток, стоящих чуть ли не посреди поля, превратились в современный спальный район. Неплохое, уютное место. Тихо, спокойно, все, что нужно — в шаговой доступности, да и цены на аренду жилья… скажем так, посильные. Не центр, конечно, но и не какая-нибудь Сосновая Поляна, навеки застрявшая то ли в непростых девяностых, то ли вообще в восьмидесятых.
Выбравшись из такси, я размял затекшую шею и мысленно пообещал себе как можно скорее разжиться собственной машиной. Денег из тайника на Краснослободском кладбище было еще достаточно, а тратить их — можно сказать, и не на что: Корпус за казенный счет обеспечивал курсантов всем необходимым, а на тайные вылазки в «Якорь» или за шавермой я тратил не так уж много — даже с учетом сверхчеловеческой способности Поплавского поглощать пиво. За свой счет, за мой, еще за чей-нибудь…
Мотоцикл — это, конечно, хорошо, но поздней осенью и зимой пригодятся и четыре колеса. Особенно в Питере, где тепло редко задерживается дольше четырех-пяти месяцев в году. В лучшем случае.