Адель. Капля королевской крови
Шрифт:
Амандо снял с головы тяжелый шлем и отбросил со лба влажные от пота волосы. Только сейчас Адель обратила внимание насколько измученный у него вид. Видимо и он и его люди уже несколько дней не слезали с седла. От боков его лошади валил пар.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой мою жену и наши с ней отношения. Уж тебе больше, чем кому бы то ни было известно, что такое супружеский долг.
– Долг!? Ну конечно! Как думаешь, что почувствовала я узнав, что после моей постели ты сразу прыгнул в ее!?
– А как думаешь, что чувствовал я, слушая как на каждом повороте обсуждали как герцог Джиордано… – Амандо замялся. Он сделал глубокий медленный вздох. – Завидев меня никто не скупился на подробности! – наконец произнес он уже более спокойным сдержанным голосом.
– Прости, – опустила голову молодая женщина, – я не знала что…. Ты меня призираешь?
– Призираю!? Ну что ты! Я солдат и уж я-то знаю, как мало шансов у женщины избежать насилия и как слаба мужская плоть. Я винил лишь себя в том, что не смог тебя защитить, в том что не настоял на свадьбе или хотя бы на помолвке. Будь у меня хоть малейшие права на тебя я бы перевернул свет, но вызволил тебя от туда. Но, увы, даже святая церковь была на его стороне! – какое-то время они молчали. Амандо взял руку молодой женщины в свою и стал разглядывать тонкие, обтянутые замшей пальчики.
– Прости. Просто узнав, что ты… что вы…я не смогла там оставаться.
– Ты не должна была уезжать так. Ты подумала хоть раз что чувствует она? Нан женщина умная тактичная. Она ничего никогда не требует. Она принимает с радостью то, что я могу ей дать. Она достойна самого лучшего, – помолчав он добавил:-Анабелла знает о моих чувствах к тебе и к ней и всегда знала о них. Как думаешь, каково было ей все это время, когда ее сравнивали с прекрасной королевой трех королевств.
– Королевой
– Разве ты не знала, что после твоего второго замужества тебя называют именно так?
– Нет.
– Теперь, знаешь.
– Я такая эгоистка.
– Ну что ты, – улыбнулся Амандо. Он снял с руки железную перчатку и поглаживал ее запястье загрубевшими мозолистыми пальцами.
– Как ты можешь меня любить после…
– Я буду всегда тебя любить. Мой прекрасный черный лебедь.
– Черный лебедь? Ты помнишь!?
– Я никогда его не забуду. Знаешь, я полюбил тебя уже давно. Полюбил твои письма, добрые, озорные. Мне говорили, что ты сильно больна, но я не мог поверить в это. В них было столько огня, безудержного веселья, столько душевной теплоты. Ни нытья, ни просьб. Увидев на стене дома твой рисунок и поняв что это ты, я сначала не мог поверить своим глазам. Ты жива, здорова. Я смотрел и не мог насмотреться на твой прекрасный лик, у меня ни как не получалось уверовать в то, что такая чистая светлая душа может принадлежать такой красавице. Не смотря на то, что тебе прошлось пережить, ты совсем не изменилась. Осталась такой же чуткой, нежной, ты всегда стремишься помочь, не заботясь о себе. Судьбе было угодно нас развести, но я всегда буду тебя любить, моего прекрасного черного лебедя.
– Останься, здесь не далеко город и мы могли бы…
– Нет, прости. Мне надо возвращаться. Я и так должен буду как-то объяснить тестю свое стремительное бегство.
– Он злой старик!
– Нет. Он просто любит дочь. Она единственный ребенок, который у него остался. Это я кругом виноват. Наверное я загубил слишком много душ на войне, раз приношу несчастья двум самым лучшим женщинам, которые меня любят.
– В этом нет твоей вины. Но ты прав, нам лучше расстаться здесь.
– Куда ты направляешься, Брена?
– К брату.
– Попробуй. Только берегись королеву. Филиция ненавидит тебя лютой ненавистью. Приложи все силы, что бы встретиться с королем лично. Он обидчив, но быстро отходит.
– Хорошо. Спасибо, Амандо. Береги тебя бог.
– Тебя тоже, Брена. Если будет трудно, ты всегда сможешь вернуться в Леон. И я и Нан примем тебя в любое время, – сказав это Амандо поднес руку молодой женщины к губам. Надев шлем и перчатки он, развернув коня, понесся обратно к своим людям.
Часть 4
Глава 1
– Чай, ваше величество, – сказала леди Марика, входя в комнату к госпоже с тяжелым подносом.
– Спасибо. Король еще не вернулся? – спросила Адель, беря в руки чашку с дымящимся напитком.
– Нет, но гонец передал, что он обещал вернуться к следующей неделе, ответила пожилая женщина и начала поправлять смятую после сна постель.
Вот уже три недели королева Аквитанская со своей небольшой свитой жила в Гутемьерском дворце. Прием оказанный ей, сложно было назвать теплым. Ей снова предоставили холодные апартаменты в западной башне. Двум ее дамам выделили коморку в другом конце дворца, остальным и вовсе пришлось искать ночлег в городе. Адель надеялась, что когда брат вернется с очередной охоты все наладиться, но прошла одна неделя, потом другая, а король так и не спешил покинуть уютное гнездышко, свитое прекрасной виконтессой. Видимо отказ сестры выйти замуж сильно его обидел, а может королева Филиция вовремя отлавливала гонцов, посланных к королю и Гуральд просто не знал о приезде сестры. Адель очень надеялась на последнее. Не зря Амандо во время последней встречи ее предупреждал. Филиция и в самом деле не питала к золовке теплых чувств. Она всеми способами старалась навредить. Она так и не позволила Адель занять ее старую, такую милую сердцу комнату. Клетушка в башне была сырой, холодной, без камина. Провести в ней зиму было бы тяжело, но видимо на это и надеялась королева Васконии. Только после громкого публичного скандала Адель добилась возвращения своих собственных вещей, оставленных на хранение перед вторым замужеством. Но этот шаг был вынужденный, так как молодой женщине просто нечего было одеть. Платья спасенные из сгоревшего города были в основном летние. А двух шерстяных туник, которые подарила королеве леди Нан, было явно не достаточно. Адель и сама с удовольствием сидела бы безвылазно в своих комнатах, но, увы, статус обязывал появляться на людях и участвовать в светской жизни двора. И выглядеть она должна была соответственно. Зато теперь, в ее распоряжении был внушительный гардероб. Несколько дней баронесса с графиней трудились над ее платьями и туниками. Перешивали, украшали, расставляли. Только сейчас молодая женщина поняла как сильно изменилась ее фигура за последние несколько лет. Из худенького подростка она превратилась в женщину. После вторых родов грудь еще больше налилась, бедра поправились, да и талия, увы тоже. Королева Аквитанская, без сомнения могла гордиться своей фигурой. Ее лицо тоже потеряло детскую худощавость, но это только прибавило ему привлекательности. А уж такой белоснежной чистой кожи не было ни у одной из придворных дам. И единственное, что расстраивало молодую женщину, это несколько уродливых шрамов на спине и бедрах, оставшихся после второго замужества, но в одежде они были не заметны. Леди Марика громко закашлялась, едва не уронив пустую чашку.
– С тобой все хорошо? – спросила ее Адель.
Комната, в которой поселили леди Алику и леди Марику не просто была холодной, она была сырой. Крыша протекала над самой кроватью, которую приходилось делить дамам между собой. Первое время возмущению баронессы не было предела, но и ее боевой пыл постепенно закончился. Она понимала, что именно Филиция обладает реальной властью, а объявлять войну королеве Васконии было неразумно. На себя леди Алики было наплевать, но необходимо было думать о дочери и зяте. Увы в начале октября погода не радовала. Дни были промозглые, а ночи совсем холодные. Уже больше недели леди Марику мучил сильный кашель и Адель замечала что ей становилось хуже.
– Няня, хочешь я заварю травку. Она быстро поможет с кашлем? – почти ежедневно спрашивала Адель, но графиня отшучивалась и бодрилась.
Она так боялась стать в тягость, что предпочитала с болезнью бороться сама. Но Аделаида понимала, что пока пожилая женщина вынуждена жить в сырой комнате, ее самочувствие вряд ли улучшиться. Для себя она уже решила, что как только из Аквитании перечислят ее деньги за предыдущий год, все они покинут негостеприимные стены Гутемьерского замка. И пусть после того как она раздаст долги рыцарям и солдатам средств останется немного, но для небольшого путешествия их должно хватить.
– Вы уже решили, куда мы поедем? – спросила леди Алика, собирая вещи.
Баронесса, пожалуй больше других обрадовалась отъезду, все таки сидел в ней какой-то чертенок, толкающий эту пожилую женщину вперед. Вчера Адель предложила ей на какое-то время вернуться к дочери, слишком уж неясным было их будущее, но баронесса с возмущением отказалась.
– После первого замужества мне осталось имение в Аквитании, пора наведаться в те края, – задумчиво пробормотала Адель.
– Вряд ли нам канцлер оставил что-то путное. Я слышала последний набег мавров почти полностью разорил эти земли. Сможем ли мы там перезимовать?
– Не знаю. Все равно больше идти некуда.
– Может стоит самим отправиться к королю, если вы переговорите с братом….
– Если бы он хотел мне помочь, он бы это уже сделал.
– Ваш сын король Аквитании, может стоит…
– Нет. Я едва смогла убежать из Тулузы, и снова возвращаться в клетку со львами мне не хочется. Когда мой сын подрастет, он возможно захочет меня увидеть, но пока у власти де Лафает мне нечего там делать.Разговор был окончен и уже через несколько дней небольшая кавалькада направилась к границам королевства. Почти всю дорогу лил проливной дождь, дороги раскисли. Из грязной жижи кареты приходилось вытаскивать практически на руках, поэтому дамам по несколько раз на дню приходилось вылезать и под проливным дождем ждать, когда можно будет снова влезть под уютную крышу крытых экипажей. Уже в Аквитании леди Марика совсем слегла. У нее начался жар. Почти неделю они были вынуждены прожить под гостеприимной крышей графа де Труа. Пожилой дворянин был бы раз приютить у себя нежданных гостей на всю зиму, но Адель понимала что в нынешний голодный год они будут слишком обременительной обузой для этого щедрого, но не богатого человека. И вот как только графиня Торезо почувствовала себя лучше, вся кавалькада двинулась в путь.
– Ну вот, ваше величество мы добрались до цели, – сообщил Л-Иль окидывая взглядом деревушки расположенные у дороги.
Адель уже знала, что поместье Субье в Ла-Капитании было некогда богатым и процветающим. Господскую усадьбу окружало несколько десятков деревень, плодородные поля и пастбища. Гордостью предыдущего хозяина был большой, в несколько десятков гектар фруктовый сад, он же и был основным источником доходов ну и конечно
– Всегда любил бывать у дяди, – вспоминал он, – у него было шесть сыновей чуть помладше меня и красавица дочь. Сказать по правде, всю свою молодость я был сильно влюблен в Терезию, хоть и не смел признаться в этом даже себе. А зато какие скачки мы устраивали с братьями! Их отец разводил шикарных скакунов.
– Почему вы никому не признавались? – спросила Адель. – Ты ведь старший сын своего отца?
– Ну о браке даже думать было нельзя, мы же близкие родственники. А докучать ей бестолковой влюбленностью как-то не хотелось.
– Где она сейчас? Может тебе наведаться к родственникам?
– Увы, поместью дяди досталось не меньше, чем этому. Никто не ожидал, что мавры смогут так быстро прорваться в глубь страны и добраться до ЛаКапитинии. Усадьба не продержалась и дня, ни смотря на то, что господский дом был обнесен забором.
– Кто-нибудь уцелел?
– Практически нет. И дядю и всю семью вырезали вместе со слугами. Остался лишь старший сын, который на тот момент был в армии короля.
– А Терезия? Она тоже была в усадьбе? Ее тоже убили?
– Да, была. Когда начался пожар, она с несколькими слугами попыталась убежать в лес, но их поймали. Женщин и симпатичных мальчиков увозили сотнями. Больше я о ней ничего не слышал.
– Неужели практически никто не спасся? Ты говорил что неподалеку стоит монастырь. Он уцелел?
– Нет. Его отстраивали заново. Из всех обитателей выжили лишь несколько человек. Но и им сильно досталось. Одна из этих женщин сейчас настоятельница, но не стоит об этом упоминать при ней. В этих местах до сих пор витает дух невинно убиенных.
– По крайне мере они выжили.
– Ну, не знаю насколько они этому рады, – с сомнением произнес Л-Иль.
– Неужели за почти двадцать лет тут никто так и не поселился?
– Ну почему же, многие усадьбы перешли в руки к родственникам или были подарены за заслуги королем. Вот и в усадьбе дяди кто-то живет. Это же поместье переходило то к одному придворному Вильяма, то к другому. Но судя по всему, ни один из них здесь так и не появился. Люди хотят что бы им дарили подарки, от которых можно получить прибыль, а не вкладывать в них средства. В усадьбе нет источника дохода, а что бы он появился, необходимо многое вложить.
– Хорошенький подарочек мне сделал муж, – с грустью произнесла Адель.
– Насколько я знаю король так и не выбрал какое именно поместье вам достанется, он лишь обозначил примерное количество земли. Выбор сделал Лафает. Он отослал вас туда, где нет ни одного влиятельного соседа, с которым вы могли бы соединиться.
– Из-за его интриг мы здесь замерзнем и с голоду помрем!
– Я думаю он и сам не мог предположить что вам придется здесь жить.
– Пару лет назад я бы тоже об этом не подумала, – вздохнула молодая женщина.Отыскав самый просторный в деревне дом, состоящей из двух небольших комнат и сеней, Адель оставила в нем своих измученных дорогой дам, а сама вместе с несколькими людьми отправилась осматривать то, что осталось от усадьбы. Увы осталось совсем немного. То, что не разрушил враг, разрушили годы. На месте господского дома был лишь курган, поросший травой. Несколько полуразрушенных каминных труб виднелись из земли. Поля заросли, на месте некогда великолепного сада рос бурелом и несколько низкорослых дикушек. Остались лишь часть виноградников, но процесс виноделия был нарушен. Крестьяне разводили скот, но его хватало только на нужды самой деревни. К вечеру стало абсолютно ясно, что жить здесь нельзя. Построить даже временное жилье к зиме не удастся, а зимовать в деревне негде.
– Что же нам делать? – удрученно спросила баронесса. Адель лишь вздохнула. Ее так измотала дорога, что ей просто хотелось отдохнуть.
– Я думаю монастырь не откажется принять женщин, мы же разобьем лагерь под стенами монастыря, – предложил Л-Иль.
– Зимовать в поле в палатках? Разумно ли это? – усомнилась леди Марика.
– Нам не привыкать. На войне и не такое случалось, – улыбнулся граф.Монастырь святой Марии был небольшим и явно знавал лучшие времена. Окинув взглядом нагромождение маленьких деревянных домиков, притиснувшихся друг к другу, Адель усомнилась в том, что их примут. На всем лежала печать бедности. Латаные перелатаные крыши едва держались и вряд ли могли спасти от дождей и холодов. Покосившаяся часовенка вот-вот грозила завалиться на бок. Несмотря на все это приняли их радушно. Настоятельница монастыря, мать Августа, была женщиной высокой худой. Казалось такая ни перед чем не согнется. Она лишь слегка наклонила спину и стояла перед королевой с высоко поднятой головой, ничуть не смущаясь любопытных нескромных взглядов. А этих взглядов было предостаточно. Все лицо этой не старой статной женщины было изуродовано шрамами, оставшимися от огня. Однако, черты ее лица были столь правильны, столь гармоничны, что даже несмотря на изувеченную кожу, было в них что то привлекательное, притягательное, совершенное. Как не пыталась Адель опустить глаза, ее взгляд так и притягивался к высокой фигуре матери Августе. Настоятельница выслушав путниц, без лишних слов отвела их в небольшой дом, стоявший не далеко от часовни. Объяснив, что это единственное строение, кроме кухни, в котором есть камин. Адель было как то неловко занимать этот дом, ведь она видела как при ней спешно собирались чужие вещь, но выбора не было. Графине, которая продолжала сильно кашлять, было необходимо тепло. По крайне мере, утешала себя Адель, благодаря ее пожертвованию монахини смогут сильно расширить свой скудный рацион. Да и Л-Иль обещал время от времени снабжать их дичью. Адель решила не искать для себя поблажек и неукоснительно соблюдать заведенный в монастыре режим. Сначала это было сложно, но постепенно знатные дамы к нему привыкли. А глядя на высокую несгибаемую фигуру настоятельницы, даже баронесса начинала робеть и проглатывала все свои жалобы и претензии. О том, как живется мужчинам, на продуваемом всеми ветрами поле, не хотелось даже и думать. Несколько раз Адель заводила разговор о том, что Л-Иль и его люди могли бы устроиться и получше в каком-нибудь поместье или хотя бы временно перейти на службу к другому хозяину, но граф даже слышать не хотел подобные разговоры. Он лишь на пару недель отпросился в столицу повидать родственников и друзей. Приехал он уставший, довольный и крайне возбужденный. Оказывается, за время его отсутствия в стране произошло много перемен.
– Лафает так долго рвался к власти, что забыл одну досадную мелочь. Он – не король, – начал свои рассказ граф, удобно устроившись у камина.
Лорд Л-Иль был единственный мужчина, которому настоятельница разрешила приходить в монастырь. Да и то, как говориться по старой дружбе. Обычно Адель, сама совершала конные прогулки по окрестностям и старалась хотя бы пару раз в неделю побыть в лагере, но погода с утра выдалась такая, что молодая женщина не осмелилась выходить на улицу.
– Раньше он обладал большой властью, – вспомнила Адель.
– Да, ваше величество, при короле. И он думал что сможет ее удержать. Но, увы, то, что прощали любимцу короля, не хотят прощать регенту.
– Но король – Хельдерик. Не подчиниться регенту, значит не подчиниться королю.
– Король еще слишком мал, и сослаться на то что этого или того яко бы хочет король, как было раньше, Лафает не может. Дворянство за ним не пошло. Они не хотят подчиняться выскочке. Несколько крупных феодалов подняли мятеж. Половина страны не хочет идти за регентом.
– А мой сын? Захотят ли они подчиняться ему? – с волнением спросила Адель.
– За Хельдериком все еще маячит внушительная фигура Вильяма Великолепного. Но насколько этого хватит?
– Я думаю пришло время увидеться с сыном. Мне власть не нужна, ноя не могу позволить что бы трон закачался под ним.
– Разумно ли это? – с сомнением спросил граф. – При дворе влияние Лафаета велико и если он захочет вам навредить, ни я, ни ваш сын не сможем ему помешать.
– Ты думаешь мне стоит затаиться в этой норе?
– Я думаю прежде чем совать голову в петлю необходимо выяснить, как Лафает воспримет ваш приезд. До весны вряд ли будут значительные перемены. Конец зимы будет чрезвычайно трудным и голодным, лордам будет не до дрязг между собой.
– Скорее всего ты прав. Зимой лучше жить здесь, а не пускаться в авантюры. А весной нанесу визит сыну. Знаешь, в стенах монастыря я почувствовала такой покой, такое умиротворение, что меня все чаще посещает мысль о постриге, – вздохнула молодая женщина.
– Это серьезный шаг, ваше величество. Ведь обратного пути не будет, – напомнил ей граф.
– Поживем, увидим. Но зиму я проведу здесь, – решила Адель, но увы ее планам не суждено было сбыться.