Аденауэр. Отец новой Германии
Шрифт:
Впрочем, его соперник Шумахер вел себя не лучше. Мало того, что он не стеснялся в выражениях по поводу рыночной экономики и лично Аденауэра. Он совершил грубую ошибку, развернув кампанию против католической церкви («пятая оккупационная держава») и против религиозного воспитания. Либералы из СвДП, всегда выступавшие за светское государство и свободное предпринимательство, не могли поверить своим ушам: оказывается, по Шумахеру, рынок — это выдумка церковников. Словом, избирателей здорово запутали, о чем прямо писали зарубежные наблюдатели.
Неудивительно, что результаты голосования принесли всеобщее разочарование. Из 31,2 миллиона занесенных в
По мере того, как вырисовывалась картина распределения депутатских мандатов в бундестаге (Основной закон предусматривал довольно сложную схему обеспечения пропорционального представительства), для Аденауэра становилось все яснее — и он был, очевидно, первым, кто это понял, — что можно создать большинство на основе противостояния социал-демократам. Он связался по телефону с Гансом Эхардом, тогдашним лидером ХСС и министром-президентом Баварии, и изложил ему эту идею. Если тот поддержит идею объединения всех противников социализма, он, Аденауэр, рекомендует своей фракции выдвинуть кандидатуру Эхарда на пост председателя верхней палаты — бундесрата. Эхард сразу же согласился.
Оставался вопрос о кандидатуре канцлера. Чтобы решить его, Аденауэр прибегнул к испытанному приему: он пригласил главных актеров будущего спектакля к себе в рендорфскую резиденцию — «на чашку кофе». Там во второй половине дня в воскресенье 21 августа 1949 года и было, но существу, принято решение о том, кто будет править новой Германией.
ГЛАВА 4
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ КАНЦЛЕР
«Есть единственный путь к свободе: шаг за шагом, в тесном взаимодействии с Верховными комиссарами, постепенно расширяя круг наших полномочий и прав»31
Круг приглашенных на рендорфское рандеву 21 августа был подобран самым тщательным образом. Двадцать шесть гостей должны были обеспечить представительство всех земель и регионов. Аденауэр, правда, формально оставался первым лицом только в ХДС британской зоны, общей для всех зон партийной организации еще не было, но никто не оспаривал его нрава на неформальное лидерство в отношении членов партии из других зон и, соответственно, на выбор участников и места той опять же неформальной встречи, которая должна была определить поведение партийной фракции в бундестаге.
Намечая список гостей, хозяин думал, естественно, не только о соблюдении полноты географического охвата. Важно было еще обеспечить, чтобы среди двадцати шести доминировали те, кто был за правоцентристскую коалицию, а отнюдь не за «большую коалицию» с СДПГ. В этой связи примечательным было отсутствие среди приглашенных одного из самых рьяных сторонников такой коалиции — министра-ирезидента Северного Рейна-Вестфалии Карла Арнольда. Зато, естественно, был Пфердменгес, а где-то за кулисами порхал вездесущий Бланкенхорн. Когда все усаживались за большим столом в гостиной, Аденауэр, разумеется, поспешил занять кресло председателя. Никаких случайностей
Собственно, рендорфская вечеря должна была лишь подтвердить договоренность, которую Аденауэр накануне достиг с лидером ХСС Эхардом. На встрече во Франкфурте он убедил своего собеседника, что тот не может сам претендовать на пост канцлера — ведь ХСС агитировала против Основного закона, и баварский ландтаг был единственным проголосовавшим против его принятия; зато ему может быть предложен пост председателя бундесрата, если он, в свою очередь, поддержит идею коалиции ХДС/ХСС со свободными демократами плюс, возможно, с небольшой Немецкой партией, разумеется, с Аденауэром в качестве канцлера. Эхард согласился, и они вдвоем придумали приманку для свободных демократов: их лидеру Теодору Хейсу будет предложен пост президента. Наконец, чтобы нейтрализовать гессенскую организацию ХДС, которая все еще не оставляла планов переноса столицы во .Франкфурт, было решено, что ее лидеру Эриху Келеру будет отдано кресло председателя нижней палаты — бундестага.
Теперь надо было убедить собравшихся поддержать эти разработанные за их спиной планы. В своей затянувшейся вступительной речи Аденауэр повторил уже известные аргументы в пользу правоцентристской коалиции, добавив лишь два новых момента: что этот вариант имеет поддержку со стороны ХСС и что Шумахер против «большой коалиции». Окончание речи было встречено аплодисментами, но, как сам Аденауэр впоследствии написал в мемуарах, «не слишком бурными». Взявший слово министр-президент Рейнланд-Пфальца Петер Альтмейер выступил за «большую коалицию», и аплодисменты в его адрес были подружнее. Последовавшая четырехчасовая дискуссия свелась к повторению того, что уже было сказано; все устали до изнеможения. Аденауэру только это и было нужно.
Во время ужина он занялся обработкой наиболее стойких приверженцев «большой коалиции», введя в бой еще один аргумент: если Шумахер и согласится на блок с ХДС/ХСС, то лишь при условии, что социал-демократы получат моно-иолию на принятие решений в сфере экономики. Трудно сказать, откуда исходила эта информация и соответствовала ли она действительности, но должное впечатление она произвела.
Когда после ужина дискуссия возобновилась, Аденауэр предложил сразу перейти к вопросу о конкретном распределении главных государственных постов между кандидатами правоцентристской коалиции. Присутствовавшие имели все основания удивиться: ведь предшествовавшее обсуждение не выявило единства взглядов по вопросу о том, быть ли такой коалиции в принципе. Однако если они и удивились, то не подали виду.
В своих мемуарах Аденауэр пишет, что это он был «удивлен», услышав, как «кто-то предложил меня в федеральные канцлеры». Более достоверно свидетельство Гебхарда Мюллера, министра-ирезидента одной из земель французской зоны, который записывал отдельные моменты дискуссии. Согласно этим его записям, Аденауэр начал с того, что есть мнение, что он должен занять пост президента; он против: будучи президентом, он должен был бы отойти от партийных дел, однако «наша партия еще недостаточна сильна, и если я уйду, то она не сможет выполнить долгосрочные задачи, стоящие перед нами». Поэтому ему следует взять себе пост канцлера, тем более что «я, оказывается, еще могу работать локтями, о чем и сам не догадывался». Вдобавок он сообщил, что обращался к врачам и те заверили его, что год-два он наверняка протянет.