Адепт не хуже прочих
Шрифт:
Я припомнил слова Горана Осьмого и сказал:
– Вгоняют в долги учеников.
– Именно! – рассмеялся мой сосед. – Самых плохоньких быстренько отсеивают, самых перспективных разбирают профессора. Остальных принимают во внешние ученики с перспективой перейти во внутренние. Вот их и доят. Но ты не беспокойся, тебе это не грозит.
– Иди ты! – ругнулся я, улёгся на шконку и отвернулся лицом к стене.
Удар о стену даром не прошёл, мне стало нехорошо.
Дальше всё вернулось на круги своя. Разве что спать стал куда меньше прежнего –
– Ну нет, юноша, так дело не пойдёт! Никаких подвижек не вижу, абсолютно никаких! Вы и так уже для нашего заведения староваты, поэтому позволить себе топтаться на месте попросту не можете. Времени на раскачку нет. Не научитесь собирать силу у солнечного сплетения, придётся вас забраковать!
Словечко это не понравилось до крайности, я даже зябко поёжился.
– Не чувствуешь ток энергии? – спросил вдруг ассистент врача.
– Не особо, – сознался я.
– А кожу припекает, когда силе открываешься? – уточнил паренёк.
– Есть такое.
Врач хмыкнул и прищёлкнул пальцами.
– Молодец, Лучезар! – похвалил он помощника. – Юноша, попробуйте сосредоточиться на этом ощущении! Представьте, как в тело проникают тончайшие нити силы, ловите и тяните их к солнечному сплетению! Работайте!
Он начал собираться, я не утерпел и спросил:
– А я надолго здесь вообще?
– Работайте! – повторил врач и ушёл.
Первый покрутил носом и вдруг сказал:
– А ведь у него на тебя виды!
– Да вот ещё!
– Точно-точно! Помяни моё слово!
Он как-то очень уж нервно одёрнул рукав робы, и я обратил внимание на высунувшийся из-под обшлага краешек затейливой татуировки – не фрагмент той похабщины, коей расписывают себя матросики, а часть необычайно сложного рисунка. Будто узорчатое щупальце на кисть выползло, и это при том, что прежде кожа моего соседа была совершенно точно чиста!
– Как так? – поразился я. – Откуда наколка взялась?!
Первый досадливо поморщился, но всё же пояснил:
– Это не татуировка, а внешний абрис. Меридианы проявляются по мере восстановления способностей.
– Восстановления? – озадачился я.
Сосед по каземату раздражённо дёрнул ногой и указал на лязгнувшую цепь.
– И вправду думаешь, будто меня она или прутья здесь держат? Вздор! Накачали алхимией, только-только отходить начинаю!
Тема эта Первому оказалась неприятна, но я щадить чувства собеседника отнюдь не собирался и спросил:
– Татуировки-то зачем было делать, соседушка?
– Преимущество внешнего абриса в том, что энергия не напитывается телесными эманациями. Мне попросту не нужен этот клятый ритуал очищения! Не нужен!
Он вновь дёрнул ногой, опять звякнула цепь.
– Абрис! – вздохнул я. – Только и разговоров, что об этом абрисе! Это вообще что?
Первый глянул хмуро, но отмалчиваться не стал.
– Совокупность силовых меридианов, узловых
– Почему? – заинтересовался я.
– Каноничный абрис основан на тридцати шести узлах, но сейчас его используют разве что церковники. А началось всё с того, что бояре стали перекраивать схему, дабы никто не мог украсть их фамильные арканы. Школы пошли и того дальше, только они сделали всё, чтобы ученикам оказалось несподручно использовать чужие заклинания. «Огненный репей» наших гостеприимных хозяев – банальная шаровая молния, только чуть мощнее за счёт формулы, идеально подогнанной к абрису школы. Волей-неволей ученикам приходится тратиться на изучение внутренней тайнописи, покупать схемы и нанимать репетиторов для освоения приказов и заклинаний, а это всё деньги. И деньги немалые.
Я только хмыкнул, поскольку ни в какую школу поступать не собирался.
Вот стану адептом и безо всякого обучения развернусь! Пламен – слабак! В тонкий блин его раскатаю. Для этого становиться аколитом вовсе не обязательно.
Я отрешился от мыслей о будущем, смежил веки, открылся небесной силе и сосредоточился на лёгком тёплом покалывании, с которым начала проникать в тело энергия.
Ну и где эти драные нити?
Первого выдернули из камеры следующим утром. На сей раз помимо надзирателя в казематы заявились ещё трое тайнознатцев: два молодых человека и дядечка лет за сорок. Меня аж к полу исходящей от него властью придавило.
Соседушка попытался было взбрыкнуться, но его вмиг скрутили и уволокли, а старший из приютских колдунов задержался и окинул меня оценивающим взглядом – будто ножом рыбу распотрошил. В себя я пришёл только минут через пять.
Черти драные! Вот это мощь! Горан Осьмой и рядом не стоял!
Неужто всамделишный асессор пожаловал?
Я поскрёб затылок. Хорошо бы и самому вот так…
Эх, да чего уж там! Я тяжко вздохнул и открылся силе, начал впитывать её, собирать, прогонять по телу и выбрасывать вовне. Очень быстро взопрел и тогда, следуя совету врача, сосредоточился на жжении, лёгком и едва уловимом, но вполне реальном – самообманом тут и не пахло. И то ли сегодня не отвлекало присутствие соседа, то ли взбудоражил неожиданный визит тайнознатцев, но я будто бы воочию увидел проникающие в меня лучики оранжевого тепла.
Были они короткими-короткими и почти сразу размывались, наполняя тело однородным свечением; я ухватился за одну из ниточек и легонько потянул её к солнечному сплетению, но та моментально оборвалась. Тогда сплёл несколько в единый жгутик, и мало-помалу дело пошло на лад. К обеду дотянул до нужного места первую из силовых жилок, к вечеру таковых набрался уже целый десяток.
Они так и норовили развеяться, приходилось беспрестанно контролировать их и укреплять. У меня попросту шла кругом голова, но поблажек себе не давал – сказать по правде, я чертовски не хотел оказаться отбракованным.