Адепт смерти
Шрифт:
На передке фургона, на крыше которого я сейчас находился, стоял в напряжённой позе паломник, сжимавший в руках длинную пику, и внимательно вглядывался в клубы тумана.
Может, у него есть пузырёк с маной? Или, может, он пустит меня в фургон помедитировать? Не медитировать же на крыше у всех на виду. Скрытность скрытностью, но периодически выскакивающие из зеленоватого облака обезумевшие нобийцы легко меня обнаружат и не менее легко сковырнут своими копьями, отправив на перерождение.
Я устало поднялся, подошёл к краю крыши фургона и слез с неё. Дёрнувшийся в мою сторону паломник,
— Мне помедитировать надо, — сказал я ему. — Мана кончилась.
Он ничего не ответил. Кивнул головой и махнул рукой в сторону фургона. И тут же ткнул пикой в выскочившего из тумана туземца. И продолжил всё так же внимательно осматриваться по сторонам.
Я забрался внутрь фургона и уселся на какие-то ящики. Похоже, помедитировать можно было и на крыше. Мы вроде побеждали. Я успел увидеть, пока спускался, как тот воин, которому я проложил дорогу из ядовитого облака, двигался далеко впереди меня и к нему присоединялись выжившие паломники. Их было не менее трёх десятков, когда я выбыл из сражения. Три десятка, половина из которых игроки, — это большая сила. С копейщиками они справятся легко: сотый уровень против пятидесятого — это хороший расклад. Да и лучников осилят. Их оставалось не много. Основную массу я вроде выбил.
Через тридцать минут, когда я, полностью восстановив ману, вылез из фургона, всё уже было кончено. Действие заклинаний прекратилось, и ядовитое облако рассеялось, только на паре песчаных холмов оставались ещё небольшие облачка зелёного тумана. Вокруг остатков каравана громоздились кучи трупов. Сам караван представлял печальное зрелище. Некоторые фургоны сгорели, многие были разграблены, многие поломаны или разъедены ядом.
Оставшиеся в живых паломники ходили между трупами и добивали выживших туземцев. Пахло гарью, потом и кровью.
Я спустился на землю и пошёл в начало каравана.
— А, выжил всё-таки, Эвери, — навстречу мне шёл караванщик. — Молодец. Не всем так повезло. Умеешь прятаться.
Он прошёл мимо, выискивая глазами выживших и считая их про себя. Это я видел по его губам. Я проводил его взглядом. Выживших было мало. Хорошо, если окажется больше сотни.
Дойдя до своего фургона, я пнул костяной бок ящера:
— Вставай, Ршан. Всё кончилось.
А потом уселся на землю, облокотившись на колесо, сотворил бурдюк с чистой ключевой водой и жадно к нему присосался.
— Твоя работа?
— А?
Я оторвался от бурдюка и непонимающе осмотрелся. Передо мною стоял игрок и с ожиданием смотрел на меня.
— Чего? Ты о чём? — спросил я его.
— Твоя, спрашиваю, работа? — повторил он и кивнул на кучи трупов вокруг. — Ты колдовал «Ядовитое облако»?
Я узнал его. Тот самый Воин сто пятьдесят четвёртого уровня, который косил тут неподалёку туземцев, как будто газонокосилка.
— А, да. Моя, — ответил я. А потом вспомнил караванщика и его огненные кольца и добавил: — В том числе.
И опять присосался к бурдюку. Через секунду почувствовал, что кто-то уселся рядом и, как и я, прислонился спиной к колесу фургона.
— Пехота.
— Что? — я опять оторвался от воды и посмотрел
— Пехота. Ник такой у меня, — сказал воин. — Будем знакомы.
— Эвери.
Я пожал протянутую руку. Видел я его имя, когда мельком инфу его просматривал. Ещё мысль тогда мелькнула — «прикольный ник». Когда это было? Час назад? А кажется, будто сто лет уже прошло.
— Вода? — он кивнул на бурдюк.
— Угу.
Пехота снял шлем и положил его на песок рядом с собой. Провёл рукой по всклокоченным волосам, махнул ею:
— Давай.
Я протянул ему бурдюк, а сам откинул голову на колесо и посмотрел вдаль. Солнце только коснулось краешком верхушек песчаных дюн. Трудный день подошёл к концу.
— Надо бы дроп собрать. Твоего тут много будет.
Надо бы. Попозже. Не сейчас.
Раньше мне нравилось участвовать в боях. Адреналин! Ради этого, собственно, я и играл в «Битву богов». Ни одной крупной войны не пропустил. Почти во всех самых крутых побоищах поучаствовал. В десятках штурмах замков принимал участие. И в стольких же оборонах.
А теперь мне что-то это дело разонравилось.
Я посмотрел вокруг. Много трупов. Очень много трупов.
— Урон у тебя неплохой для твоего уровня, — сказал Пехота и приложился к бурдюку, потом передал его мне, и я тоже сделал несколько глотков. — В «Интеллект» все статы бросаешь?
Я кивнул. Надо же, урон у меня был высокий из-за принятых эликсиров, а на собственном «Интеллекте» висел дебаф, но Пехота всё равно попал в точку. Ничего удивительного в том, что опытный игрок с одного беглого взгляда может определить примерный уровень урона другого игрока. Разброс цифр может быть большим, это зависит и от модификаторов надетых вещей, и от наложенных на игрока бафов, но примерный порядок цифр, даже при неизвестности этих данных, любой опытный игрок определяет сразу.
— Зря. Многие так делали, а потом бросали персов и новых заводили.
— Почему же зря? — пожал я плечами. — В одиночку смогу данжи чистить. Разве плохо?
— Сможешь, — согласно кивнул головой Пехота. — Только одними данжами да убийствами мобов сыт не будешь. Скучно. Сам потом поймёшь. Весь кайф этой игры в другом. Поверь мне, я знаю.
— Это у тебя второй персонаж? — спросил я. — Раньше магом играл?
— Играл, — согласился Пехота. — Тоже инту качал, хотел нагибать всех. И нагибал. И данжи в одиночку зачищал. До двести восьмого уровня докачался, а потом плюнул, и вот, Воина зарегил. Надоело, когда в сражениях тебя на первых минутах убивают. Никакого адреналина! То ли дело воином — могу несколько часов биться!
— Маги тоже могут по несколько часов в бою стоять.
— Могут, — опять легко согласился Пехота. — Но только не те, у кого защитных свойств совсем нет.
Я откинул голову и прикрыл глаза. Защита нужна, тут Пехота прав. Как только выполню квест Прива, сразу же распрощаюсь с ним и заведу себе питомцем белого медведя. Тоже докачаю его до сотого уровня, все статы в «Выносливость» буду бросать. Пусть грузоподъёмность у него в этом случае будет меньше, но мне главное, чтобы он хотя бы пару ударов держал. Пары ударов мне хватит, любого уделаю за это время.