Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Корабль! Конечно же! Не какая-нибудь магическая безделушка, но космический корабль! Из всех видов оружия, какие могли бы быть спрятаны на Дракаази, это — самое ценное. Такое, каким можно причинить им наибольший вред. — Глаза кузнеца сияли. — Я слышал разные легенды, но это гораздо лучше! Оружие, что я оставил для тебя в Горгафе, еще при тебе?
— Нет. Меня опять поймали и отобрали его.
— Досадно. Я гордился этой работой.
— Я убил им несколько человек.
— Что ж, по крайней мере, я не зря потратил на него время. — Кузнец повернулся к доспеху, стоящему возле него. —
— Многие сегодня будут ставить на меня, так что, полагаю, меня должно быть хорошо видно в толпе.
— Моя лучшая работа, — сказал кузнец. — Я очень долго ждал такого воина, как ты. Дело не только в том, чтобы защитить того, кто его носит, от ран, с этим справится любой кусок ржавого железа. Истинное мастерство в том, чтобы придать солдату новую форму, дать ему металлическую кожу как продолжение его самого, лицо, которое он предъявит миру. Тогда это уже искусство, Серый Рыцарь. Это искусство — единственное, что стоит между мной и забвением.
— Это Веналитор приказал тебе сделать его? — спросил Аларик, рассматривая замысловатые пластины доспеха и любуясь, как они скользят, наслаиваясь друг на друга, словно чешуя змеи.
— Нет, — ответил кузнец. — Он приказал мне сделать тебе доспех. Но это не просто доспех.
— Ты можешь уйти с нами.
— Нет, Серый Рыцарь, не могу. Я должен служить. Я даже не помню, что это такое — сопротивляться. Только эта служба позволила помочь тебе, отковав для тебя оружие и доспех, как повелели мои хозяева.
— Ты понимаешь, что может случиться с этим миром, если я получу «Молот»?
— О да. Пожалуй, я даже жду этого.
Аларик принялся надевать доспех. Тот подходил ему идеально, словно был одним из многих усиленных органов космодесантника, частью его самого, снова вернувшейся к нему.
— Значит, я вижу тебя в последний раз, — сказал Аларик, застегивая на груди гибкий нагрудник.
— Значит, так.
— Ты очень помог мне.
— Я не сделал ничего, Серый Рыцарь. В конце концов, ты Молот, а не я.
Аларик надел доспех. Тот ощущался легким, как его собственная кожа. Когда Аларик пристегнул поножи и поднял глаза, то увидел, что сцефилиды Веналитора уже ждут его у двери, чтобы сопроводить обратно на тюремную палубу.
— Готов наконец? — пробулькало одно из существ.
— Готов, — ответил Аларик.
— Тогда пора.
Аларик оглянулся, но кузнец уже склонился над своей наковальней и бил молотом по наполовину законченному мечу.
Сцефилиды нетерпеливо подтолкнули Аларика, и он вышел из кузницы.
— Начинается, — сказал Аларик.
Рабы Веналитора столпились на площадке под главной трибуной под надзором сцефилидов и воинов Змеиной Стражи, вероятно присланных следить, чтобы Аларик не затеял очередной мятеж.
— Начинается, — подтвердил Келедрос. Эльдар был в своем обычном зеленом доспехе и в дополнение к цепному мечу обзавелся еще парой простых, висящих за спиной в ножнах.
— Тебе пора идти.
Рабов высаживали с верхней палубы «Гекатомбы» прямо в чрево арены. Сама арена выглядела как огромная шишковатая сфера, обвешанная гирляндами лезвий. Вдоль прохода внутрь арены стояли
— Мне опять идти одному?
— У тебя талант проникать туда, где тебя не ждут, — напомнил Аларик. — Ты единственный, кто может это сделать.
— Ладно, — сказал Келедрос. — Но я ничего не обещаю, человек.
— А я ничего и не жду, эльдар. Да, вот еще что…
— Давай быстрее.
— Воспользуйся вот этим. — Аларик протянул Келедросу обломок меча, едва не убившего его.
— Этим? — переспросил Келедрос, с некоторым пренебрежением глядя на обломок величиной с кинжал. — Полагаю, мой цепной меч справится с работой.
— Он отравлен, — возразил Аларик. — Поверь мне, он тебе пригодится. Да, и оставь его в ране, чтобы то существо наверняка не ожило.
Келедрос не ответил. Он оглянулся по сторонам, оценивая, куда направлены взгляды множества сцефилидов. С грацией, недоступной человеку, эльдар схватил подарок Аларика и перескочил через борт. Никто из сцефилидов не заметил, как он исчез. Эльдар выбрал именно тот миг, когда все их основные глаза смотрели в другую сторону. Чему бы там ни учили эльдар на этом их пути Скорпиона, им точно рассказывали, как передвигаться незамеченными. Аларик не слышал, чтобы Келедрос упал в кровь внизу. Насколько он понимал, эльдар стал совершенно невидимым и неслышимым.
Аларика вместе с остальными рабами гнали по темным переходам под ареной. Гул толпы нарастал. Они пели гимны Кхорну и выкрикивали оскорбления в адрес противоположной фракции болельщиков, аплодировали, приветствуя лордов своей планеты, и голосили, нетерпеливо распаляя в себе жажду крови. Аларик взялся за рукоять палаша, выбранного им для боя. Он не знал, что ожидает его на арене, но понимал: для того чтобы хоть кто-то из рабов смог покинуть Дракаази, он должен выжить.
Над головой вспыхнул свет. После сумрака на «Гекатомбе» он казался нестерпимо ярким. Идущие впереди рабы, спотыкаясь и моргая, выходили на арену.
Аларик последовал за ними. Он услышал, как зашумели трибуны, едва он ступил на арену Вел'Скана.
Толпа неистовствовала. Это был тот, кого они ждали. Они пришли поглазеть на Аларика Покинутого и наконец-то увидеть, как он умрет.
21
Дворец лорда Эбондрака напрямую соединялся с ареной великолепной галереей из мрамора и замороженной крови. Огромные люстры, свисающие с потолка, лили свет на статуи и портреты прежних чемпионов Дракаази. Сердито смотрел генерал Саркатот, гора мускулов и ненависти, правивший когда-то половиной Дракаази и воплощенный теперь в мраморе с черно-красными прожилками. Огромный портрет леди Мэлис, мастерицы пыток, не один век служившей лордам планеты, едва смог вместить ее безжалостную красоту и коллекцию пыточных принадлежностей, висящих за ее спиной. Кербериан Трехглавый, демон-раджа Аэлазадни, и Моркен Круул, герольд самого Кхорна, — все они служили напоминанием о том, ради чего должен жить каждый лорд Дракаази. Был там и постамент для статуи лорда Эбондрака, и когда его крестовый поход добьет Империум, он заслужит наконец право поместить сюда свое изображение.