Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Мои адепты готовы.
— Тогда — в путь, — скомандовала Хокеспур.
Когда все четверо добрались до базы Антигона, они услышали наверху ворчание мануфакториума Ноктис, будто сам город пытался схватить их своими когтями. Вся Каэрония знала, что они находятся там, и ненавидела их — как опасную инфекцию, грозящую поразить биомеханическую массу мануфакториума Ноктис. Привкус колдовства, замеченный Алариком при первом взгляде на планету, стал сильнее, как будто темное сердце Каэронии пробуждалось и обращало на них свой взгляд.
Планета жаждала их смерти. И возможно, она добьется своей цели. Но Аларик верил
Миссионарий Патрикос заставил себя подняться на кафедру главного амфитеатра — огромной аудитории, откуда он мог обратиться сразу ко всем путешествующим на «Пьете» пилигримам. Большинство из них уже собрались: мужчины, женщины и дети плотными рядами сидели на скамьях и потихоньку обсуждали свои страхи и сомнения, сжимая в руках иконки с аквилон или потрепанные молитвенники.
Экипаж «Пьеты» только что объявил о неожиданной смене курса по приказу контр-адмирала военной флотилии. Некоторые из паломников уже решили, что они вот-вот подвергнутся атаке со стороны вражеских кораблей. Патрикос находился на корабле с самого начала паломничества из Гаталамора по южной окраине Галактики к Сан Леору. Он был проводником воли Императора и духовным лидером пилигримов. Он вел их за собой в течение тринадцати долгих лет нелегкого паломничества, и люди во всем доверяли предводителю.
— Братья! — воззвал Патрикос звучным голосом проповедника. — Сестры! Не отчаивайтесь! Да, мы переживаем трудные времена, и на долю слуг Императора выпала нелегкая доля. Но ведь мы — Его люди! Он защитит нас от посягательств любого, кто захочет причинить нам вред. Ведь в наших сердцах мы несем Его благословение! Мы посвятили себя Ему! Верьте в Него, как вы верили все эти долгие годы, и в следующей жизни вы будете вознаграждены Его милостью!
Патрикос видел страх на осунувшихся от долгих странствий лицах. Паломники были собраны на корабле из десятков разных миров, а кое-кто оставался на борту с самого начала путешествия, с Гаталамора. Люди так много времени провели вместе, что достаточно было голоса одного сомневающегося, чтобы слухи и паника, словно пламя, распространились по всему кораблю.
— Но один из членов экипажа сказал мне, что поблизости находится вражеская флотилия! — выкрикнул один из паломников. — И мы теперь подчиняемся военному командованию!
Патрикос успокаивающим жестом поднял руки над трибуной:
— Все правильно. Военной флотилии понадобилось наше присутствие, но это всего лишь предосторожность. В худшем случае, если состоится атака врагов, мы сможем оказать помощь в качестве транспортного средства или госпиталя. Мы не вооружены! И мы несем в себе преданные души, как и все благочестивые мужчины и женщины, ради которых сражается наш военный флот! Они не позволят причинить нам никакого вреда. А теперь давайте молиться и благодарить Императора за храбрость и преданность наших солдат и экипажей, которые защищают нас от тьмы. Гимн Терре, стих девяносто три.
Паломники сначала нерешительно, затем все увереннее присоединили свои голоса к голосу Патрикоса и запели молитвы бессмертному Богу-Императору.
Клиновидная громада «Кузнеца преисподней», почти вдвое превосходящая размерами
На «Кузнеце преисподней» содержалось огромное количество особей из отбросов человеческого сообщества, полученных в результате отбора и мутации. Из них и состояло абордажное войско для рукопашных схваток на вражеских кораблях. Если «Трибунал» выживет после первого удара, эти головорезы через абордажные трубы хлынут на имперский корабль и затопят его палубы кровью. Такова была старая тактика — весьма разумная, если учитывать размеры и прочность «Кузнеца преисподней».
Согласно же доктринам Имперского Флота тактика таранного удара была шагом, близким к безумству. И абордажная атака мало чем от нее отличалась. Имперские капитаны попросту не знали, как защититься от стремительно несущегося на них «Кузнеца преисподней» с обнаженными для тарана клыками. Само это ужасающее зрелище повергло в шок не одного капитана корабля; многие из них теперь находились в самых глубинных отсеках корабля Уркратоса, плененные, сломленные и близкие к безумию.
«Кузнец преисподней» лег на курс атаки. Демоны корабельной рубки отлично справились со своей работой, и мощная тяга двигателей неумолимо приближала колоссальный крейсер к «Трибуналу».
Казалось, уже ничто не могло помешать атаке, как вдруг на пути «Кузнеца» возникла мирная «Пьета».
Двигатели «Пьеты» возмущенно взревели, и неуклюжий бочкообразный корабль одновременно потащило в разные стороны. Люди в огромном амфитеатре закричали: от беспорядочной смены силы искусственной гравитации их бросило на жесткие мраморные скамьи. Миссионарию Патрикосу, чтобы не упасть на ряды впереди сидящих паломников, пришлось обеими руками вцепиться в края кафедры.
— Продолжайте молиться! — воззвал он к паломникам, перекрикивая вой двигателей и панические вопли. — Продолжайте молиться! И Он вас услышит!
Нечто огромное врезалось в нижнюю часть корабля и, судя по лязгу разрываемого металла и свисту уходящего в космос воздуха, пробило нижние палубы. Внезапно корабль остановился, Патрикос упал на спину, а паломники посыпались со скамей на пол. Снизу не прекращались ужасные звуки: взрывались топливные склады, свистел вылетающий воздух, громыхали вмятые внутрь пластины брони.
Патрикос с трудом поднялся на ноги. Те из паломников, кто не потерял сознания после первого удара, с побелевшими от страха лицами продолжали бормотать священные слова.
— Он вас не слышит! — закричал Патрикос что было сил. — Вы недостаточно усердно молитесь! Воспевайте Его со всей страстью вашей веры!
Взорвался один из кормовых двигателей, и воздух наполнился тошнотворным шипением горящего топлива, захлестнувшего машинный отсек жидким пламенем.
— Продолжайте молиться! — Корабль содрогался, словно агонизирующее животное; с потолка полетели капли расплавленного металла. — Все! Молитесь усерднее! Торопитесь!