Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Горжет предателя опускается, складываясь в самого себя, и теперь он совершенно лишен маски.
— Чего я ждал? Сотрудничества, адепт. Сосуществования. Мира. Неужели эти слова настолько отвратительны Гвардейцу Ворона?
Ван Дим держит мой шлем с уважением. Волосы инквизитора седы, как и борода, а глаза у него пронзительно-зеленые.
— Измена. Обман. Бесчестье. Насколько тебе приятны эти слова? — отвечаю я. — Для меня они воплощение зла. Ты для меня воплощение зла. Что они сделали с тобой, эти создания, как отвратили от долга службы?
Склонившись надо мной, ван Дим откладывает
— Ничего не сделали, просто поговорили со мной. Две сотни лет тому назад я участвовал в Дамокловом Крестовом походе. Меня бросили на планете тау, по которой мы так жестоко прошлись. И какой в том был смысл? О смысле там вообще не вспоминали! С уязвленной гордостью старика Империум отреагировал на появление расы, которая появилась из тьмы, принеся с собой лишь перспективы мира и спасения. Как сказали мне тау, это именно то, чего пытался добиться наш собственный Император — давным-давно, до того, как великое предательство разрушило его мечту, уже готовую воплотиться в жизнь. Ты ошеломлен? О, я вижу это даже под надетой тобою маской ненависти и презрения. Они многое знают о нас. Да, я поклялся защищать Империум Человечества от угроз внешних и внутренних. Но чем должен быть Империум, если не гарантом выживания людей? Я приносил обеты служить человечеству, а не тюрьме, которую оно построило вокруг себя.
— Клятвы Империуму звучат не так, — огрызаюсь я.
— Таков их дух. Или таким он должен быть.
— Значит, вот как ты перешел на сторону этих наивных детей.
Хмыкнув, изменник улыбается.
— Эльдар говорят то же самое о нас. Мы утверждаем, что их империи конец, и мы унаследовали от них звезды. Это не так, наше время тоже вышло. У нас был шанс, но мы его упустили: Император не сумел возродить прошлое. Я перешел на сторону молодой, полной жизни и справедливой расы. Расы, которая сорвет завесы суеверий и принесет в Галактику новую эру просвещения — эру, когда человечество будет процветать, став частью Высшего Блага.
— Ты пытаешься переманить меня. Тебя ждет неудача.
Беглый инквизитор смотрит на меня, качая головой.
— Я не пытаюсь обратить тебя, поскольку знаю, что не смогу. Тебе невозможно объяснить добродетели Высшего Блага, потому что ты не свободен. Ты не человек, но оружие, и в новом порядке нет места для подобных тебе. Мне жаль.
Жестом он отдает приказ подчиненным, которые поднимают меня на ноги. Броня висит на мне мертвым грузом, и я не могу ничего поделать.
— Ты предатель.
— Если так, то преданное мною заслуживает предательства. Увести его!
И так я попал сюда. В это самое место. Я…
Нет.
Я не сдамся.
Я — брат-сержант Герек Корникс из Гвардии Ворона. Я — брат-сержант Герек Корникс из Гвардии Ворона. Я — брат-сержант Герек Корникс из Гвардии Ворона, и я исполню свой долг!
[Обратите внимание, что это последний связный мыслеобраз, который коллективам наги удалось извлечь из сознания субъекта. Через некоторое время он вызвал у себя остановку сердец, причем побочным эффектом
По итогам данного допроса мы можем сделать лишь одно заключение: гуэ’рон’ша не могут быть ассимилированы в тау’ва. В случае контакта с ними, все силы должны направляться на их уничтожение. Это послужит основной военной цели, — устранению космодесантников как прямой угрозы, — а также сломит боевой дух гуэ’ла и продемонстрирует им самоочевидное превосходство тау’ва.
Отчет наги’о Жоауууллииалло, синаптического арбитра третьего уровня синхронного коллектива наги № 45978, окончен.]
Глава шестнадцатая
О’ва’Дим пришел ко мне вскоре после похищения Умелого Оратора. Наверное, я должен был удивиться, что он оказался человеком вроде меня, но нет, такого не было. Впрочем, я никогда раньше не видел, чтобы тау вот так подчинялись не-тау. Никогда.
Он пришел ко мне в поддоспешнике; на лице у него читалась обеспокоенность.
— Простите, о’ва’Дим, я не справился, — повесил я голову. Меня тошнило, желудок просился наружу, а в голове то и дело возникали непрошеные картины всевозможных пыток, которым вскоре должны были подвергнуть пор’эля.
— Джатен Корлинг? — спросил командующий, и я посмотрел ему в глаза. Похоже, он был стариком — выглядел так же, как и вы после курса хороших антигеронтийных препаратов. Вечно молодое лицо, скрывающее очень, очень древние глаза.
— На нашем родном языке меня зовут Люсьен ван Дим. Пожалуйста, называй меня Люсьеном, ведь все мы равны перед тау’ва, — он говорил на готике с акцентом. Таким же, как у тау.
— Люсьен, — повторил я, и командующий одобрительно улыбнулся.
— Я пришел успокоить тебя. В случившемся нет твоей вины.
— Как это?
— Дело в том, что целью всей этой дезинформирующей операции и было похищение пор’эля Умелого Оратора, а также попадание его в руки Империума. Ты превосходно показал себя, можно сказать, даже немного слишком хорошо: твоя верность долгу едва не привела к провалу миссии. Случись такое, и похищение Оратора не состоялось бы. Понаблюдав за тобой — а я отлично разбираюсь в людях, Джатен — я начал опасаться, что ты, пусть неохотно, но заподозришь в Отельяре имперского агента.
— Но… — я не верил своим ушам. — Нападения, засада… Космодесантники…
— Мы должны были поставить перед нашими противниками как можно более сложную, хотя и выполнимую задачу, — пояснил ван Дим, — иначе они заподозрили бы неладное. Гвардия Ворона отличается мастерством в делах такого рода, но я верю, что нам удалось убедить даже их. Жаль только, теперь Инквизиции почти наверняка стало известно, что мы знаем про её спящих агентов. Впрочем, я ожидаю, что дезинформация, которую Умелый Оратор скормит Империуму, весьма плачевно скажется на их военных усилиях.
Командующий сел рядом со мной. Я смотрел, как медработники касты земли увозят на тележке мешок для трупов с останками Крикса.