Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Хозяин Стаи выглядит блистательно в покрытой гравировками боевой броне. Под небесами, затянутыми дымом тысяч костров, рядом с горами костей и сброшенными в кучи закаменевшими доспехами он кажется настоящим подобием смерти, големом из древней кости. Он будто восстал из пепла и углей погребальных кострищ, дабы отомстить тем, кто освободил неверующих из оков лживых догм. В руках Двар сжимает цепной топор Интерфектор.
Гха’гур Нор не раз слышал, будто когда-то Двар Гхоргот был верным Ложному Императору, как прежде и властитель этого мира; до того, как после бойни на Рейвенскаре
Конечно, тогда Гха’гур Нор еще не знал Гхоргота. Его приняли позже, когда Орден Чаши стал Кричащими Черепами. Его забрали из племени во время рейда на планету, которая, как он позже узнал, называлась Литос-6, а затем имплантировали проклятое семя. Поговаривали, его обменяли у странствующего апотекария из самих Детей Императора на тысячу человеческих рабов.
Гха’гур Нор выходит из «Носорога» вместе с элитой Угнетателей. Их боевая броня мало чем напоминает покрытые гравировками доспехи Двара. Некоторые облачены в доспехи сраженных жертв, или которые отняли в рейдах на миры, где отгремели великие сражения. На других сочетание брони, созданной магами-еретехами Ауретианской Схимзы, и реликвий, восходящих, наверное, до самой Темной эры технологий. Есть и такие, которые до сих пор носят части первобытных доспехов, привезенных ими с диких миров, откуда они родом. Но левые автореактивные наплечники каждого из них украшены меткой Двара, словно в насмешку над традицией, когда Кричащие Черепа еще были Орденом Чаши. Теперь все они носят символ восьмиконечной звезды с разделенным пополам человеческим черепом.
Гха’гур Нор окидывает взглядом многочисленные ряды сектантов и вассальных лордов, уже поклявшихся в верности Освободителю Константиниума.
Статуя золотого полубога высотой в тридцать метров — созданная из расплавленных идолов и икон Лживой Веры, проповедуемой имперской Террой — взирает на всех собравшихся, но ее сверкающий взгляд особенно тяжело ложится на тех, кто пришел испытать силы против властителя мира. Голова колосса склонена, ладони покоятся на рукояти огромного меча, готового свершить правосудие над всяким, кто явится за ним.
До Гха’нура Нора доходили слухи о случившемся здесь. Пред золотыми очами исполина лишь наиболее достойные чемпионы получали честь сойтись в бою с повелителем Константиниума. Приз, за который они сражаются, действительно достойный. Победитель забирает все, чем обладал побежденный — его воинов, снаряжение, боевые флоты и даже миры, которые поклялись тому в верности.
Но также Гха’гур Нор знает, что повелитель Константиниума пока не проиграл ни один бой. Некоторые говорят, что Освободитель помечен Силами, но кто из чемпионов варпа не получил такого же дара от истинных богов галактики?
В тени великого идола на троне из черного железа и сверкающего золота восседает фигура — настоящий великан — в заколдованных доспехах, с плеч которых ниспадает плащ из меха снегоклыка. Его голова непокрыта, на лице видны десятки дуэльных шрамов, оно словно алебастровый отголосок статуи, которая взирает со своей высоты на арену. Освободитель с враждебностью смотрит на Угнетателя и его свиту.
Властитель
Затем Освободитель начинает говорить, его голос отражается от расколотых стен бывшего собора.
— Кто пришел сюда в поисках смерти и бесчестья?
Двар останавливается, свита выстраивается у него за спиной — стена гравированного керамита и стали. Личное знамя — череп в звезде — водружено на древко, которое поднимается из его доспехов, и хлопает на ветру, вздымающем в амфитеатре клубы пыли. У плеча Гхоргота машет крыльями херувим.
Гха’гор Нор чувствует, как накаляется атмосфера. Ему не приходилось раньше слышать, чтобы человек, полубог или кто-либо еще говорил с Хозяином Стаи подобным образом и прожил еще хотя бы мгновение.
Двар кивает, и уродливый сервитор с вороньими крыльями вспархивает к балкону, где стоит Освободитель, и откашливается.
— Имя моего лорда шепотом произносят на десятке миров. По его велению великие флоты, подобных которым не видели со дней Великого восстания, атакуют сами звезды. От его слабейшего неудовольствия рушатся цивилизации и сгорают планеты. Он — опустошитель сотни миров, победитель в тысяче битв. Он — Двар Гхоргот. Угнетатель, бичеватель планет и Хозяин Стаи Кричащих Черепов.
Двар вжимает руну активации топора и встроенные в адамантиевые цепи окровавленные клыки тиранидов и карнозавров с пронзительным воем начинают пожирать воздух.
Гордые слова глашатая Двара тонут в шуме ветра, а затем раздается пустой звук хлопающих бронированных ладоней.
— Отважные слова, — говорит великан в красно-черных с золотом доспехах. — Но разве Двар Гхоргот, также известный как Угнетатель и Хозяин Стаи, не знает, что воина здесь судят не только по его красноречию, но и по силе оружия?
— Тогда я бросаю вызов! — ревет Гхоргот, заставив умолкнуть херувима прежде, чем он успел заговорить. — Я бросаю вызов тебе, Константин, которого иногда зовут Освободителем, а иногда — Клятвопреступником. Я вызываю тебя на поединок.
По толпе культистов проносится резкий вздох. Кое-кто требует голову Двара, защищая честь своего владыки, и изрыгает проклятья на головы Кричащих Черепов.
— Сразись со мной, если осмелишься!
— Вопрос в том, Двар, — рокочет великан в позолоченных силовых доспехах, спускаясь по ступеням на арену, одна рука покоится на навершии меча в мастерски изукрашенных ножнах, — осмелишься ли ты?
Гха’гур Нор с интересом наблюдает, как великан ступает на смешанный с пеплом песок Места Испытаний. Он действительно великан, но огромным его заставляют казаться не только физические размеры. Это чувствуется в его походке и осанке, аура самоуверенности окутывает его, словно плащ из меха снегоклыка.
— Но пойми одно, Угнетатель, — произносит Константин Освободитель и достает золотой меч. Зрители колизея ловят каждое слово властителя. — Победителю все богатства. Все воинство.
Гхоргот сжимает ревущий цепной топор в украшенных костями перчатках, и взмахивает оружием, выходя навстречу противнику.