Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Осталось недолго.
Почти врезавшись в лестницу, Керик поднял левую руку, пытаясь ухватиться за перекладину. Левой руки не оказалось на месте. Только теперь сержант понял, из-за чего ему с таким трудом приходилось удерживать равновесие — конечность буквально вырвало из сустава при падении. Впрочем, рана уже закрылась, и на её месте появился свежий рубец — конечно, тело Керика справилось с повреждением, но отрастить руку обратно не мог даже космодесантник.
Сержант повернулся лицом к подлетающему самолёту, стабберный огонь уже выбивал фонтанчики земли у его ног. Теперь все зависело лишь от того, насколько яростно Сбивала жаждет убить космодесантника, как сильно стремится к славе, к новой
Подняв громоздкое орочье оружие, Керик выпустил несколько беспорядочных очередей в нос истребителя-бомбардировщика, надеясь, что этот последний вызов разожжет кровожадную злобу орка.
— Вот так, — пробормотал сержант, не отводя глаз от самолёта. — Лети, лети сюда, прикончи меня. «Дакка-дакка».
Над его головой пронеслась ракета, уйдя мимо башни охлаждения и взорвавшись где-то за спиной. Поднялось облако пыли, во все стороны полетели комья земли и щебень. Самолёт уже заполнил почти всё поле зрения Керика, и он впервые увидел самого Сбивалу, сгорбившегося за штурвалом и с жадной злобой смотрящего на космодесантника.
Шансов отвернуть уже не было, орочий ас слишком сильно разогнал тяжелый истребитель-бомбардировщик. Похоже, безумец даже не понимал, что натворил — он просто не хотел проигрывать, не желал упускать раненую жертву. Керик молился, чтобы столкновение оказалось достаточно разрушительным, чтобы неизбежный взрыв уничтожил энергостанцию под его ногами и запустил цепную реакцию в плазменных реакторах. Чтобы его жертва не оказалась напрасной.
Выпустив последний заряд из разваливающегося стреляла, Керик отбросил оружие. Удивительно, что оно продержалось так долго, сержанту явно повезло.
Не слыша ничего, кроме воя моторов, Обреченный Орел вытянул в сторону оставшуюся руку. Глядя в расширившиеся от ужаса глаза Сбивалы, Керик принял объятия смерти так, как всегда себе представлял.
Без колебаний.
Джеймс Сваллоу
Останки
Выпустив ещё три болтерных снаряда, брат Дорамака нырнул за каменную глыбу и почувствовал, как массивные подошвы латных ботинок увязают в тёмных базальтовых песках. Внутри шлема дыхание казалось невообразимо громким, каждый тяжёлый вздох гулким эхом отдавался в голове. По краям визора мигнули предупредительные иконки, и на дисплее высветились яркие линии очередных вражеских выстрелов. В камень, за которым укрылся Дорамака, угодила пуля, и едва уловимый звук удара донёсся до улучшенного слуха космодесантника.
Ощутив, будто по коже правой руки забегали мурашки, он рефлекторно взглянул на неё. Несмотря на то, что плоть оканчивалась у локтя, а предплечье было сделано из тусклой стали, десантник по-прежнему испытывал фантомные ощущения, словно органическая конечность никуда и не делась. Он потерял руку из-за несчастного случая на учениях: кости и мышцы превратились в кашу под гусеницами «Хищника», но какая-то часть его мозга никак не могла свыкнуться с этой утратой. Конвульсивно сжав рукоять болтера, металлический протез тихо звякнул о поверхность брони. Дорамака затаил дыхание и сконцентрировался, приняв боевую стойку с оружием. Над головой пролетело ещё несколько выстрелов, едва слышимых в разреженной атмосфере. Десантник выждал момент и перепрыгнул через укрытие, одновременно выпустив пару снарядов в сторону нападающего. Он стрелял навскидку и мог попасть в цель разве что только случайно, однако расчёт шёл на то, чтобы заставить неприятеля не высовываться. Дорамака вихрем помчался по чёрному песку к высокой дюне, откуда открывался хороший обзор, да и позиция там была менее уязвимой, чем предыдущая.
У самых его лодыжек прошли болтерные снаряды, выбив крошечные кратеры в земле, и высоко в воздух лениво
Соперник подошёл, совсем не торопясь, что делало безрассудный бросок Дорамаки и вовсе глупым. Воспользовавшись дулом болтера, оппонент слегка подтолкнул юного космодесантника, чтобы перевернуть его на спину.
— Бедняга, — произнёс он. — Как мне тебя жаль.
Скрытое за шлемом лицо Дорамаки побагровело от злости и растерянности. Он потянулся убрать липкий слой краски с визора, которая выплеснулась из учебного боеприпаса при безвредном попадании.
— Я… потерял опору, — сбивчиво оправдался он.
— Вижу, парень. Но в следующий раз ты и голову потеряешь, если так подставишься противнику. — Человек взял десантника за руку и поставил на ноги. — Ты стал беспечным. Почти девять часов тебе удавалось скрываться от меня, но ты позволил рвению перевесить здравый расчёт. А сейчас подбери-ка своё оружие — и уходим.
— Сержант, я… — запротестовал Дорамака, отчаявшись оправдать свою ошибку.
Второй десантник в схожей броне, но с сержантскими знаками отличия жестом приказал ему замолчать.
— Никаких объяснений. Никаких извинений. От своих людей я ожидаю, что они будут сражаться на высочайшем уровне. Вот почему мы прибыли тренироваться на Серек. Сегодня ты сплоховал, но завтра ты не подведёшь меня, ясно?
Старший воин не стал дожидаться ответа и просто кивнул в сторону окружающего пустынного ландшафта.
— Здесь у тебя есть второй шанс, но на настоящем поле битвы такой роскоши не будет, — с этими словами он постучал по крылатому черепу, выгравированному на наплечнике. — Совсем скоро смерть придёт за Обречёнными Орлами, парень. Поэтому не стоит идти к ней навстречу раньше времени.
Дорамака лишь угрюмо кивнул.
— Да, сержант Тарикус.
Губы ветерана слегка скривились в улыбке, после чего он сказал:
— Присоединяйся к Колиусу — вы вдвоём можете продолжать патрулирование без меня.
Сержант проводил взглядом молодого бойца, зашагавшего навстречу другому новичку. Дорамака был слишком самоуверенным и высокомерным даже по меркам Адептус Астартес, и, как бы ни было противно это признавать, Тарикус увидел в нем некоторые черты, которые были присущи и ему в молодые годы, до того как удалось обуздать неуёмную энергию и умерить пыл. Долгом сержанта было воспитать из этого дерзкого щенка настоящего боевого брата, достойного называться космодесантником, а вместе с ним ещё горстку других младших членов капитула, совсем недавно принятых в ряды Обречённых Орлов. Тарикус никогда по-настоящему не воспринимал себя как учителя, но по прошествии десятилетий всё больше стал замечать, что у него хорошо получается исполнять эту роль: отеческим взглядом он взирал на окружавших его, умея находить в каждом какие-то полезные навыки и развивать их на благо ордену. Итак, именно по этим причинам он и оказался здесь снова, вернувшись для проведения очередных учений в бесплодных равнинах Серека, где не было ничего, кроме песка, камней и острых ветров.