Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Видения и воспоминания хлынули в перезагруженную память бионического мозга, как в старых пикт-проигрывателях.
… Брюхо-отсек мега-гарганта — Горк или Морк обрёл плоть — почти готового отправиться в поход на города-горы людишек… Воин в чёрно-белой броне, осмелившийся бросить ему вызов на его же территории. На фоне его мегабронированного тела он выглядит карликом… Мерцающее чёрное лезвие меча чемпиона… Их титаническая битва в пушечной каморе, эхо звона металла о металл разносится внутри похожего на пещеру пространства… Синие искры разлетаются от металлических пластин вожака, когда происходит невероятное и меч рассекает
Моркрулл Гримскар сел и сразу же уставился на свою правую руку. Сервоприводы заскрипели и заскрежетали, когда он согнул новый бионический протез — синапсные сигналы передавались через мысли-импульсный трансмодулятор — одним жестоким движением режущие клешни разошлись и снова сжались.
Только затем Моркрулл Гримскар, вожак племени Кровавого Шрама, Покоритель Конлаоха и Бич Солемна посмотрел на съежившегося болебосса.
Какие бы планы не вынашивал эгоистичный док, когда подобрал израненное тело Гримскара на разорённых огненной бурей руинах кальдеры, скоро он узнает, что он не станет пешкой в чужих руках. У него были собственные планы. Полусмерть от рук чемпиона Храмовников лишь ненадолго отсрочила их.
Скоро весь Армагеддон узнает и содрогнётся от имени Моркрулла Гримскара. И первым станет болебосс Урглук Гурлаг.
Пятнадцатая глава
Зелёная смерть
Сержант Бориско поднял правую руку и шагавшие следом за ним охотники на орков сразу замолчали. Лейтенант последовал их примеру.
После стычки с имперской убийцей отряд двигался заметно быстрее, потому что их больше не сдерживал раненый Мазурский. И даже накопившаяся и постоянно растущая усталость не мешала им. На то чтобы перевязать раны и прийти в себя от потрясения после неожиданного нападения снайпера ушло добрых полчаса. И это нападение вызвало вопросы.
Они переполняли сержанта шкуродёров. Было очевидно, что целью атаки являлся Тремейн, но присутствие лейтенанта уже стоило жизни троим Парням Бориско, не говоря уже о его телохранителе. Никто не произнёс ни слова о мёртвых, даже когда срезали израненный труп Мазурского с дерева, чтобы он упал в прожорливую реку. Нимрод не знал, молчали они от горя или растерянности.
Он полагал, что сержанту лучше задать свои вопросы, а не держать их при себе, хотя даже если он и будет знать на них ответы, то не станет ими делиться с охотниками.
И у Тремейна появились собственные вопросы. Он догадывался, почему стал мишенью. Когда он соглашался на задание, то знал о возможном риске, если конкурирующая фракция узнает о тайной операции.
Но были и другие вопросы, которые оставались без ответа, и они раздражали Нимрода, потому что приводили к новому вопросу: кто ещё знал о его миссии? И соответственно, кому ещё он мог доверять?
Почему Бориско так легко смирился с изменением приказов? Потому что он верный слуга Золотого Трона и верный солдат, который исполняет их до последней буквы? Или у него есть специальные инструкции, на случай если Тремейн доберётся
И на кого работал убийца? Кто ещё в курсе его смертельных инструкций? И кто контролировал его продвижение? Кто знает, что убийца провалил задание? И если Нимрод и в самом деле сумеет живым добраться до цели и выполнит задание, что ждёт его, когда он отчитается перед заказчиками? И что скажет Зефир, когда это произойдёт?
Наёмник хотел взять убийцу живым. И если бы это удалось, то лейтенант лично бы задал ему несколько вопросов. Разумеется, сначала хорошенько избив. Но почему крут так отчаянно хотел узнать больше? Тремейн снова задумался о том, какую роль играет ксенос в большой игре, в которой они все оказались с невольными союзниками в далеко идущем заговоре.
Но к чему они сейчас прислушиваются? К оркам? Для Нимрода стало неожиданностью, что за два дня и одну ночь в джунглях он всего раз столкнулся с зелёнокожими, когда Бориско и его люди спасли их с Курном в узком каменистом овраге. Ещё удивительнее происходящее выглядело в свете того, что по его данным имперская разведка докладывала о стремительном увеличении ксеносов в центре сельвы.
Он снова посмотрел на сержанта. Его уставшее изуродованное шрамом лицо выглядело мрачным и нахмуренным. Он медленно поворачивал голову, пытаясь не пропустить ни одной кроны деревьев. Шкуродёры тоже нервно осматривались, не рискуя двигаться и привлечь к себе внимание, но одновременно пытаясь расположиться так, чтобы перекрыть зонами огня весь окружающий лес.
Жуки-богомолы гудели подобно цепным мечам, листья в форме чаши до краёв залила дождевая вода. С характерным растянутым звуком тяжёлые капли в нерегулярном ритме падали на плоские вытянутые пальмовые листья.
Бориско медленно опустил кулак. Тремейн почувствовал, как охотники облегчённо выдохнули.
Солнце Армагеддона превратилось в пыльный оранжевый диск, который окрашивал загрязнённые углеводородами небеса в самые невероятные оттенки красного и золотого цветов, создавая впечатление парящего в воздухе нефтяного пятна.
Но больше смотреть на небо они не могли. Прокладывая себе путь, используя ножи и штыки лазганов как мачете, отряд забрался в особенно густую часть джунглей.
Бориско в очередной раз мысленно выругался, когда его цепной меч застрял в сердцевине древесного вьюна. Тесно свисавшие и загораживающие обзор паразитирующие лианы были повсюду. Прорубаться сквозь них оказалось изнурительным делом.
Все охотники чувствовали изматывающую усталость, которая уменьшала силы в утомлённых мышцах столь же эффективно, как и мораль.
И, тем не менее, близился к концу очередной день в Зелёнке. Стаб-мухи и рад-мошки надоедали солдатам сильнее обычного. Едва сумерки опустились на темнеющий лес подобно крадущемуся хищнику, как насекомые вернулись ближе к земле. Раздражение от назойливого внимания комаров ещё больше усиливало нервозность уставших шкуродёров. А взывавший от безысходности к Богу-Императору и всем Его святым Жрец ничуть не способствовал улучшению настроения.
Сержант знал, что если в ближайшее время ничего не предпринять, то они от них будет мало толку, когда они обязательно снова столкнутся с местными зелёнокожими.