Адмирал Д. Н. Сенявин
Шрифт:
Поццо-ди-Борго предписывалось договориться с турками о совместных мерах, направленных к изгнанию французов из Далмации. При этом от турок не требовали
военной помощи. Они должны были только пропустить в Далмацию русские поиска.
При переговорах с Портом посланник должен был также позаботиться о сербах и добиться для них права выбирать себе князя (с последующим утверждением его султаном) 2.
Поццо-ди-Борго прибыл к Тенсдосу 12 мая, через два дня после Дарданелльского сражения и за пять дней до свержения султана Селима III. 13 мая Сенявин послал к капудан-паше пленного турка с извещением о прибытии царского посланника и с просьбой пропустить в
Сенявин и Поццо-ди-Борго всячески стремились широко разгласить среди турок известие о мирных предложениях России и о готовности ее, несмотря на дарданелльскую победу, освободить Константинополь от тягостен блокады. Таким образом, они рассчитывали возбудить население столицы против продолжения войны и оказать давление па турецкое правительство.
Наоборот, Порта опасалась распространения известий о мирных предложениях России. Письма Будберга и Поццо-ди-Борго были поэтому приняты капудан-пашой со всяческим соблюдением тайны. Русского же парламентера в Константинополь не пропустили, чтобы его появление не взбудоражило население и не вызвало недовольство Себастиани.
В своем письме к рейс-эфенди Поццо-ди-Борго напоминал о помощи, которая была оказана Турции Рос-сиен, когда Бонапарт напал на Египет, и о пользе, кото* рую турки извлекли из союза с Россией. Далее Поццо-дн-Борго указал па неудачи французов в текущей войне с Россией и на лживость французских обещаний помочь Порте войсками и флотом. Турецкое правительство должно знать, продолжал царский посланник, что французская армия в Далмации не превышает 8000 человек, она не имеет обеспеченных морских коммуникаций и находится под постоянной угрозой атаки. Война с Россией, которая навязана была Порте французами,-поставила под угрозу турецкую столицу, а между тем обещанная французами помощь является сплошной фикцией. Если же под видом помощи французы действительно ввели бы свои войска в оттоманские владения, Порта была бы доведена до предела несчастий и погибла бы.
Когда Поццо-ди-Борго писал это письмо, он не знал еще, как повлияет майский переворот в Турции на ее внешнюю политику. А поскольку свергнутые соратники Селима были врагами России, он выражал некоторые надежды на то, что новое правительство будет настроено враждебно по отношению к Франции. В первые дни после переворота такого же мнения придерживался и Себа-стиани. Однако очень скоро выяснилось, что новое правительство Турции не намерено менять курса внешней политики. 2 июня оно вручило Себастианн ноту, в которой было заявлено, что Турция будет продолжать войну с Россией и не заключит отдельного от Франции мира.
Турки лишь попытались использовать мирные предложения России для того, чтобы добиться от Франции новых обещаний не заключать мир без обеспечения турецких интересов. И Себастиаии, который с такой же легкостью и охотой давал обещания, как и его император, поспешил заверить Порту в том, что, отказываясь от мирных переговоров с Россией, она ничем не рискует. «Франция, — заявлял Себастиани, — не заключит никакого договора без того, чтобы не обусловить в нем независимости и целостности Оттоманской империи и
Отказавшись от мира с Россией, турки должны были возобновить боевые действия, направленные на снятие блокады Дарданелл. Новое правительство не в силах было справиться с недовольством, вызванным продовольственными трудностями, и, чтобы упрочить свое положение, категорически требовало от Сеид-Али решительных действий. Убежденные в том, что изгнание русских с о. Тенедос имеет решающее значение в борьбе с блокадой, турки вновь стали готовить для этой цели десант.
Одновременно они спешно ремонтировали поврежденные в Дарданелльском сражении корабли, пополняли -флот новыми кораблями и готовили его к выходу с целью обеспечения тенедосского десанта. Турецкий флот, пишет Панафндии, «стоял под самыми крепостями и всякий почти день прибавлялись их корабли».
3 июня Сенявин написал Грейгу, что, по слухам, к Галлиполи прибыло до 40 военных кораблей «разной величины».
Еще до того, как стали заметны военные приготовления противника, русский командующий понял, «что турки, получа несколько кораблей к усилению себя, выдут непременно на нас». К такому заключению Дмитрий Николаевич пришел, исходя из нежелания Порты вступать в мирные переговоры и из учета трудностей, которые должны были все возрастать в связи с продолжением русской блокады 5.
Новый бой русскому флоту предстояло провести з обстановке, усложнившейся со времени предыдущего сражения у Дарданелл. Противник не только успел заменить выбывшие из строя корабли, но и увеличил численный состав своей эскадры. Личный состаз турецкого флота приобрел некоторый опыт в предыдущем сражении, а командиры, терроризированные кровавой расправой, учиненной Сеид-Али над командирами, потерпевшими неудачу, должны были действовать с большим упорством. Подготовка к десанту на Тенедос проводилась более тщательно, чем в начале мая, и в ней принимали активное участие французские офицеры.
Русская эскадра и гарнизон Тенедоса также обогатили свой опыт в Дарданелльском сражении и продолжали после него совершенствовать боевую выучку. Но
они испытывали все возраставшие трудности снабжения. Панафиднн пишет, что в июне стал ощущаться «недостаток в провизии». Винограда и вина было достаточно, но мяса приходилось выдавать мало.
Самая главная трудность заключалась в острой нехватке снарядов. 23 мая Сенявии прямо писал командирам кораблей, что снарядов «не более осталось, как на одно доброе сражение». При таких обстоятельствах необходимо было добиться максимальных результатов при минимальном расходе боезапаса. Бой надлежало вести с кратчайших дистанций, по возможности не пропуская снарядов мимо цели.
Чтобы содействовать усилению «миролюбивых расположений» турок, Сенявии считал необходимым нанести решительный удар. Таким образом он рассчитывал убедить противника в тщетности его надежд на срыв блокады. В инструкции командирам кораблей, данной 12 нюня, Дмитрий Николаевич пишет, что обстоятельства обязывают «дать сражение решительное» °. В том же смысле он ориентировал и командиров сухопутных войск. «Прошедшее сражение, — читаем мы в инструкции 12 июня, — показало нам: чем ближе к неприятелю, тем от него менее вреда, следовательно, естьли бы кому случилось свалиться с неприятельским кораблем, то и тогда можно ожидать вящаго успеха». Еще 23 мая Сеня-вин приказал «отнюдь не стрелять на дальнем расстоянии, хотя бы неприятельские ядра при таком случае и доставали».