Адмирал Д. Н. Сенявин
Шрифт:
Французы всячески старались добиться от Сенявнна сотрудничества в борьбе с британским флотом, который блокировал Лиссабонский порт. Когда Александр I вы-выполннл требования Тильзитского договора и объявил в октябре 1807 года войну Англии, Наполеон поторопился известить об этом Сенявнна. Через своего морского министра он призвал русского адмирала использовать в борьбе с английским флотом «все преимущества, которые могут представиться» °.
Наполеон по очень рассчитывал па готовность Сеня-внна служить французским интересам. Поэтому он обратился к царю с просьбой подчинить русскому послу в Париже Толстому сеиявинскую эскадру, чтобы ее «можно было пустить в ход, нс ожидая прямых указаний из Петербурга». Заинтересованный тогда п сохранении Тильзитского мира, царь немедленно
панне и предписал Сспявину «располагать свои поступки п движения... сходственно распоряжениям» французского императора, переданным через Толстого10. Одновременно Александр потребовал, чтобы Ссиявин и все офицеры его эскадры вели себя «сколь можно приветливее» с французами и «изъявляли им все знаки взанмства и приязни». А 1 марта 1808 года царь уступил новым домогательствам Наполеона и издал указ о предоставлении русских морских сил. находящихся на Средиземном море и в Атлантике, в полное распоряжение Франции. В царском указе Сенявину было сказано: «Признавая полезным для благоуспешности общего дела и для нанесения вящего вреда неприятелю предоставить находящиеся вне России морские силы наши распоряжению его величества императора французов, я повелеваю вам согласно сему учредить все действия и движения вверенной начальству вашему эскадры, чиня неукоснительно точнейшие исполнения по всем предписаниям, какие от его величества императора Наполеона посылаемы вам будут».
К тому моменту, когда указ этот был получен Сеня-виным 102, на Пиренейском полуострове начала развертываться национально-освободительная борьба. Сначала против французских оккупантов восстал испанский народ, а затем восстание было подхвачено португальцами. В июне 1808 года Жюпо предупредил Сеня вина о том, что англичане намереваются высадить десант для соединения с непокорными Франции португальцами и испанцами и, «выстроив в удобных местах сильные укрепления, огнестрельными снарядами сжечь русскую эскадру». Поэтому Жюно предложил Сенявину высадить на берег находившихся на его кораблях русских солдат и присоединить их к французскому корпусу.
Целых два месяца французский генерал добивался, чтобы Сснявии направил русские войска для борьбы с врагами Наполеона на Пиренейском полуострове, чтобы он атаковал английский флот у Лиссабона, чтобы он активно поддержал вооруженные силы союзной Франции. Жюно уговаривал, просил, наконец, угрожал Сенявину гневом двух императоров (Наполеона и Александра). Но все его усилия были тщетны. Несмотря на то, что царь полностью подчинил сенявинскую эскадру и
войска Наполеону, они не приняли никакого участия з военных действиях в Португалии.
Официально Сенявин мотивировал свой отказ в помощи Жюно отсутствием прямых директив от Наполеона. «Не смея предугадать высокие предначертания вашего императорского и королевского величества,— писал Дмитрии Николаевич императору французов, — я считал своим долгом ничего не предпринимать без точных ваших повелений». В том же письме Сенявин выражал «крайнее сожаление в связи с тем, что недостаточность сил заставила его воздержаться от помощи Жюно» и лишила тем самым «счастья вести в Португалии войну совместно с войсками его императорского и королев-ского величества». Не может быть сомнения в том, что эти мотивировки и сожаления выставлялись для того, чтобы предотвратить дипломатические осложнения н избавить русское правительство от обвинений Наполеона.
Достаточно хоть немного знать Сеня вина, чтобы понять, что отсутствие директив Наполеона и даже малое количество сил не заставили бы его воздержаться от вооруженной борьбы с англичанами, если бы он знал, что эта борьба соответствует интересам России. Но Дмитрий Николаевич был глубоко убежден в том. что помощь Жюно принесла бы России только вред и совершенно не намеревался проливать кровь русских людей во имя интересов Наполеона. Он исходил из того, что успехи императора французов способны лишь приблизить час нападения на Россию и, наоборот, трудности, с которыми Наполеон сталкивался в Португалии, Испании или в других странах, в какой-то
Именно поэтому Сенявин воздержнзался от совместных с французами действий.
Дмитрий Николаевич писал генералу Жюно, что в случае соединения русских войск с французскими им пришлось бы сражаться не только против англичан, но и против испанцев н португальцев, с которыми Россия не находится в состоянии воины. Сенявин особо настаивал на этом аргументе, так как он не только по существу, но и формально оправдывал его нейтралитет. А формально оправдать свой отказ от использования русских сил
против англичан было необходимо, чтобы избежать дипломатических конфликтов между Россией и Францией.
Политическая проницательность и дипломатическое искусство Ссиявина предотвратили втягивание русских вооруженных сил в военные действия, которые могли только скомпрометировать русских людей в глазах испанского и португальского народов, еще более обострить отношения с Англией и тем самым усилить позиции Франции в ущерб России. К тому же участие в вооруженной борьбе па стороне французов могло привести эскадру к гибели, так как шансы Жюно на победу в Португалии резко уменьшались по мере роста национально-освободительного движения на Пиренейском полуострове.
9 августа 1808 года Жюно потерпел поражение в бою у местечка Всмиэйро и согласился уйти из Португалии. Англичане вывезли на своих транспортах французские войска на родину и заняли Лиссабон. Положение сеня-вниской эскадры стало еще более сложным, чем раньше. Так как Англия находилась в состоянии войны с Россией, командующий английской эскадрой адмирал Коттон предъявил Сенявину требование сдаться- в плен со всеми кораблями и войсками.
В ответ Сенявин заявил, что требования английского адмирала совершенно незаконны, поскольку с уходом французских оккупантов Лиссабон вновь переходит в руки законного португальского правительства. А так как Россия не находится в состоянии войны с Португалией, на русскую эскадру должны быть распространены все права, вытекающие из пребывания в нейтральном порту. Е. В. Тарле считает этот ответ Сенявнна очень искусным дипломатическим ходом п. Юридически позиция Сенявииа была совершенно безупречной. Ведь англичане торжественно «провозгласили перед всем миром, что их цель — освобождение Португалии и возвращение ее «законному правительству», бежавшему от Наполеона в Бразилию. Но Коттон предпочел забыть о торжественных декларациях своего правительства. Вместо того чтобы полностью возвратить Лиссабон португальским властям, он поднял на его укреплениях британский флаг и уведомил Сенявииа о том, что не считает Лиссабон нейтральным портом.
Панафидин назвал эти действия Коттона неуважительными по отношению к Португалии и постыдными. В то же время ои отлично понимал, какую огромную опасность они представляют для русского флота. Русские корабли стояли на реке Тахо. На побережье ее лимана расположен Лиссабон. После захвата англичанами обоих берегов реки оставаться на ней было невозможно, так как получение продовольствия и даже пресной воды было крайне затруднено. «Оставалось, — пишет Панафидин, — прорваться сквозь флот английской и мимо крепостей. Но английской флот в числе 15 кораблей и 10 фрегатов оставался за крепостями в той готовности, чтобы сразиться и преследовать нас. Мы же могли только вытти в семи кораблях и фрегате. «Рафаил» и «Ярослав», вероятно бы, потонули, едва только показавшись в море. Один счет судов уже превосходил нас втрое; там было три стопушечных, а остальные все семидесятипушечные и все крепкие». Но даже «если б мы были так счастливы, что пройдя крепости, разбили бы англичан... куда мы должны были направить путь?» Корабли еще не исправили повреждения. Ближайшие французские порты Рошфор и Брест были блокированы английскими эскадрами. Нечего было думать и о походе вокруг Англии в Россию или о возвращении в Средиземное море, так как на пути везде находились крупные морские силы противника. «Наше положение, — констатировал Панафидин,—было критическое. Нам предстояла славная и бесполезная для отечества смерть».