Адмирал Г И Бутаков

Лурье А

Застопорил ход и "Владимир". Увидев осторожно выглядывавших из фор-люка{35} турок, Бутаков потребовал, чтобы на борт "Владимира" приехал командир их корабля. Но один из турок, оказавшийся лоцманом, ответил, что командир убит и что шлюпок на их судне нет. Тогда Бутаков приказал спустить катер и отправить на сдавшийся корабль нескольких матросов во главе с офицером. "Посланные овладеть призом, - писал Григорий Иванович в своих "Записках" об этом событии, - нашли на нем страшную картину разрушения и гибели: обломки штурвала, компасов, люков, перебитые снасти, перемешанные с оружием, трупами, ранеными, кровью, каменным углем... Ни одной переборки, которая была бы цела. Бока, кожухи, будки

избитые. Паровая и дымовая трубы, как решето!.. Не забуду никогда момента, когда на пленном пароходе подняли наш флаг: я закричал команде, указывая в ту сторону: "Ребята! Там поднимают русский флаг". Нужно было слышать, каким единодушным ура мне ответили. "Поздравляю!" - новое ура. "Спасибо!" Взятый пароход с командой в 159 чел. носил название "Перваз-Бахри"{36}.

Турки были сильно напуганы, ожидая жестокого наказания за свое упорное сопротивление. Но русские моряки доказали, что они не знают пощады к сопротивляющемуся врагу, а с пленными - гуманны. Барятинский, флаг-офицер Корнилова, писал по этому поводу: "Первый турок, поднявшийся к нам на "Владимир", кажется, полагал, что ему тотчас отрубят голову. Лицо его выражало смертельный испуг и покорность судьбе. Наш командир Бутаков, хорошо знающий турок, их успокаивает, отводит отдельную каюту офицерам, которых было около двенадцати, а остальную турецкую команду посылает на бак. Судовой врач делает свое дело, одинаково относясь к христианам и мусульманам. Затем наступает время обеда, и Корнилов приглашает пленных офицеров, среди которых был мулла, отобедать с нами"{37}.

Действия экипажа "Владимира" и его командира Бутакова были высоко оценены Корниловым. "Капитан-лейтенант Бутаков распоряжался как на маневрах, - писал он в своем донесении, - действия артиллерии были быстры и метки..."{38}.

В этом, первом в истории бою между двумя паровыми кораблями Бутаков показал, как надо сочетать маневр с артиллерийским огнем. То был превосходный образец умелого использования тактических свойств парового корабля (и прежде всего его высокой маневренности) в целях достижения наибольшей эффективности огня корабельной артиллерии.

Этот бой с предельной наглядностью выявил также преимущества паровых кораблей перед парусными. Турецкая и две русские эскадры, находившиеся неподалеку от района боя, не могли принять участия в нем из-за безветрия.

Приведя в порядок "Владимира" и приняв меры для сохранения на плаву плененного парохода, положение; которого было крайне опасным из-за множества пробоин, Бутаков взял его на буксир и пошел на запад по направлению к неизвестной эскадре, которую он принял за турецкую. Вскоре выяснилось, что это была эскадра контр-адмирала Новосилъского. "Владимир" направился прямо к адмиральскому кораблю "Три Святителя". В одно мгновенье на этом корабле, а также на всех кораблях эскадры, люди взбежали по вантам и реям. Воздух огласился криками "ура" в честь победителей.

7 ноября 1853 года пароходо-фрегат "Владимир" вошел на Севастопольский рейд, ведя на буксире "Перваз-Бахри", на мачте которого под клотиком, выше турецкого, развевался русский флаг. Позади него шел другой турецкий пароход - "Медари Тиджарет", взятый в плен пароходом "Бессарабия" из нахимовской эскадры.

За эту блестящую победу Бутаков был произведен в капитаны 2 ранга, награжден орденом Георгия 4 степени и 38 тысячами рублей призовых денег. "Перваз-Бахри" был поставлен на ремонт и переименован в "Корнилов", его гюйс был подарен Морскому корпусу. Нахимов сердечно поздравил Бутакова с наградами и, до получения из Петербурга ордена, собственноручно надел на Бутакова свой орден, полученный в Наваринском сражении.

Вице-адмирал Корнилов высоко ценил Бутакова,

считался с его мнением. Пригласил он Бутакова на свой флагманский пароходо-фрегат "Одесса" и утром накануне памятного дня 18 ноября, когда вместе с пароходами "Крым" и "Херсонес" вышел на помощь эскадре Нахимова. Пароходы пришли, когда жестокий бой, продолжавшийся три часа, подходил уже к концу. Турецкий флот был почти полностью уничтожен, в городе пылали пожары. Выбросившиеся на берег неприятельские суда находились в самом плачевном состоянии.

В Синопском бою было взято в плен много турецких матросов и офицеров. Попал в плен и тяжело раненый начальник турецкой эскадры Осман-паша. Он был найден в полузатопленной каюте своего фрегата. Прибывшему русскому офицеру турецкий адмирал стал горячо жаловаться на своих подчиненных, которые обокрали его, сняв с плеч шубу, и покинули. Когда Осман-пашу пересадили на русский пароход и оказали ему помощь, он удивлялся великодушию победителей, видя, как русские матросы отдавали пленным свои куртки.

Неожиданное прибытие отряда Корнилова вызвало ликование на судах нахимовской эскадры. Встреченный криками "ура", Корнилов на катере направился на флагманский корабль Нахимова "Императрица Мария". Адмиралы горячо обнялись.

Команды прибывших пароходов сразу же включились в работу. Они получили приказание отвести подальше от берега поврежденные русские корабли, чтобы на них не перекинулся огонь с горевших турецких судов, а затем сжечь вдали от города уцелевшие корабли турок. Так как командир линейного корабля "Императрица Мария" был контужен и заменен командиром "Одессы", Бутакову поручили временно командовать этим пароходом. К 20 часам он отбуксировал от берега за предел дальности огня неприятельских батарей поврежденные линейные корабли "Императрица Мария", "Ростислав" и "Три Святителя". Заметив, что один из турецких фрегатов - "Несими Зефер" - прижат ветром к берегу и не горит, Корнилов послал "Одессу" взять фрегат на буксир и, если возможно, спасти. На фрегате находилось около 150 человек, которые сдались в плен. "Одесса" с большим трудом стащила фрегат с мели и взяла его на буксир, чтобы вывести на рейд. Однако "Несими Зефер" был настолько разрушен, что не представлялось никакой возможности его спасти. Пришлось его сжечь.

На долю экипажа "Одессы" выпала честь буксировать в Севастополь линейный корабль "Вел. кн. Константин", на который перенес свой флаг герой Синопа вице-адмирал Павел Степанович Нахимов.

* * *

Весть об уничтожении турецкого флота, которую принес в Константинополь бежавший из Синопа на турецком пароходо-фрегате "Таиф" главный английский советник командующего турецким флотом Слэд, вызвала переполох среди английских и французских политиков. И это понятно - русский флот истребил флот турок почти под жерлами пушек англо-французской эскадры, - стоявшей в Константинополе.

4 января 1854 года англо-французский флот вошел из Босфора в Черное море с целью воспрепятствовать плаванию по нему русских судов. С формальной точки зрения вход англо-французского флота в Черное море еще не являлся объявлением войны России. Но фактически это был враждебный акт. Стало очевидным, что вступление Англии и Франции в войну с Россией - дело ближайшего будущего. Дальнейшие события подтвердили это.

29 января 1854 года Наполеон III направил Николаю I письмо, в котором заявил, что "пушечные выстрелы при Синопе болезненно отозвались в сердцах всех тех, кто в Англии и во Франции обладает живым чувством национального достоинства", что Англия и Франция выведут свои флоты из Черного моря только в том случае, если Николай I уберет свои войска из Молдавии и Валахии. Русский царь отклонил это предложение.