Адмирал Империи 39
Шрифт:
Пушки «черноморцев» в прямом смысле стали перегреваться от безостановочной работы. Индикаторы на пультах управления орудийных систем горели тревожным багровым светом, предупреждая об опасности полного выхода из строя. И по итогу командующий эскадры — капитан-командор Винсент Моро, принял решение прекратить бессмысленный огонь, чтобы сохранить оставшийся боезапас и боеспособность своих кораблей.
— Демид Зубов, — после некоторых раздумий связался он с диктатором по локальному каналу, всматриваясь в бледное лицо своего оппонента на экране. — С вами разговаривает капитан-командор Моро… Возможно, вы знаете мое имя… Впрочем, сейчас не об этом… Давайте
— Ты, куда-то торопишься, капитан-командор? — невесело и на вид непринужденно пошутил Демид Александрович, появляясь на экране перед Моро, уже облаченный в свои вороненые доспехи гвардейца-преображенца. Его точеное лицо аристократа выглядело совершенно спокойным, словно происходящее было лишь занятной игрой, а не вопросом жизни и смерти.
— Я и мои люди прекрасно проводим время, наблюдая за тем, как вы тужитесь в жалких попытках расщепить нас на атомы… Лично нас все устраивает, но если вы хотите закончить, мы не будем вам в этом мешать. Собирайте свои пожитки в виде этих двадцати ржавых корыт, которые вы называете тяжелыми крейсерами, и можете возвращаться обратно к вице-адмиралу Красовскому, который вас сюда послал… Мы не намерены вас задерживать, господа…
Зубов криво усмехнулся и с наигранным радушием развел руками. В его глазах, окруженных тенями многодневного изнурительного сражения, горел вызывающий, почти безумный огонек. Это был взгляд человека, которому нечего было терять.
— Перестаньте паясничать, господин бывший диктатор, — ухмыляясь, ответил капитан Моро, который в свою очередь тоже явно за словом в карман не лез. — Вы же прекрасно знаете, что я не могу никуда улететь без вас или вернее без вашей головы. У меня четкий приказ командования — взять живым или мертвым контр-адмирала Зубова, а линейный корабль первого класса «Москва» — уничтожить…
— Второе, как мы видим, у вас очень плохо получается, — продолжал издеваться над своим собеседником Демид Зубов. Его лицо исказила брезгливая гримаса, словно сама мысль о поражении была для него невыносима. В черных глазах адмирала плескалось высокомерное презрение, смешанное с нотками безумного веселья — он явно наслаждался словесной пикировкой, несмотря на отчаянность своего положения.
— Ну, подождите немного, не торопитесь с выводами, ведь это еще не конец, — ответил капитан-командор, небрежно отмахнувшись. На его смуглом лице застыла хищная полуулыбка, не предвещавшая для врага ничего хорошего.
— Совсем скоро мы взойдем на палубы «Москвы» и начнем вас методично вырезать, господа гвардейцы, — продолжил командор, почти ласково глядя на изображение Зубова. — Думаю, многие из моих ребят захотят получить сувениры в виде ваших скальпов или, скажем, позолоченных императорских орлов с мундиров…
Винсент Моро хохотнул, обнажив крепкие белые зубы.
— С недавних пор я заметил, что «черноморцы» отличаются особой жестокостью по отношению к своим противникам, несмотря на то, что те не так давно были их товарищами по оружию, — ответил Демид Александрович, брезгливо кривясь. — Это что, ваша кастовая или корпоративная особенность и нечто генетическое?
— Не знаю, господин адмирал, — по простому и ничуть не обидевшись пожал плечами Винсент Моро, — дело в том, что к «черноморцам» я не принадлежу, являясь так
— Легионер, значит? — перебил его Зубов. В его глазах мелькнуло понимание. — Что ж, многое становится ясно. Наемники всегда отличались… своеобразным кодексом чести. Для вас ведь главное — выполнить контракт, не так ли, капитан Моро? И плевать, с кем вчера пил за одним столом…
— Бросьте, Зубов, — раздраженно бросил командор. — Разве вы сами не поступили так же, подняв мятеж против Самсонова? Не прикрывайтесь лицемерными рассуждениями о чести и верности. В наше время каждый сам за себя. Вы сделали свой выбор, я — свой. И вот мы здесь…
Воцарилось напряженное молчание. Два непримиримых врага пристально смотрели друг на друга через экраны мониторов, словно пытаясь заглянуть в самую душу, нащупать слабину. Но каждый видел лишь непроницаемую маску — фатальную решимость идти до конца.
— Ладно, сейчас это не так важно, — наконец произнес Зубов, которого заметно задела фраза о «вольном стрелке». Похоже, Моро сумел найти болевую точку, уязвив самолюбие адмирала. — Зачем тебе и твоему адмиралу моя голова? Моя эскадра окончательно разгромлена, планета и крепость на ее орбите обманом оказалась в ваших руках, моя любимая женщина предала меня…
Голос Демида дрогнул, в нем прорезались нотки горечи и отчаяния.
— О, вы, наверное, говорите о той группе кораблей с Санкт-Петербурга-3, что проследовала несколько часов тому назад мимо наших координат, решив не принимать участия в битве? — с притворной задумчивостью уточнил Винсент Моро и вдруг весело рассмеялся, наслаждаясь замешательством собеседника. — Я не знал, что ее возглавляла ваша дама сердца… Похоже, любовь этой прекрасной женщины растаяла быстрей, чем ваш флот во вчерашнем сражении…
— Заткнись! — прошипел Зубов, до боли стискивая кулаки. Упоминание о Тисе резануло по незажившей ране, вспыхнувшей жгучей ненавистью к ухмыляющемуся командору. Как он смеет! Грязный наемник и презренный предатель!..
— Что ж, сожалею о такой утрате, господин Зубов, — продолжал глумиться Моро, делано скорбно качая головой. — Хотя кого я обманываю — ничуть не сожалею. Вы своим предательством и хладнокровным убийством командующего Самсонова заслужили не только это…
У адмирала перехватило дыхание от обжигающей ярости. Слепая ненависть рвалась наружу, требуя немедленной кровавой расправы. Но Демид усилием воли подавил гнев, не желая доставлять врагу удовольствия. И ответил с ледяным спокойствием, за которым едва угадывалось бешенство:
— Слушай, капитан, не произноси имя Самсонова с таким пиететом, будто он был твоим папашей! Это даже мерзко слышать!
— Диктатор-регент был настоящим лидером и человеком с большим сердцем, в отличие от его последователя, — парировал Моро. — Он заботился о своих подчиненных…
— Ха-ха-ха, не смеши меня, — перебил его Зубов, заходясь в приступе злого веселья. — Человеком с большим пузом он был! Толстяк лишь болтал о том, как вас высоко ценит. А что на деле? Сколько раз Иван Самсонов посещал расположение орбитального лагеря со времени, когда мы вернулись с «Новой Москвы»? Ни разу! Сколько наших крейсеров было отремонтировано, сколько экипажей пополнено? Нисколько! Не рассказывай мне сказки, капитан, я лучше тебя это знаю, потому как до последнего момента являлся его первым помощником…