Адмирал Империи 39
Шрифт:
— Ну, может немного и обманул по количеству, — согласился Зубов. — Но разве мои люди дрались не так, будто их было в пять раз больше?! В его словах звенела неприкрытая гордость за своих павших бойцов.
— Соглашусь, — признался Винсент Моро, осторожно показываясь в проходе, — дрались ваши гвардейцы отчаянно. В какой-то момент я уже начал считать свои потери — хватит ли у меня солдат, чтобы закончить операцию по захвату вашего проклятого линкора… Фигура капитана-командора казалась усталой и понурой, но на лице как всегда сияла улыбка. На его броне виднелись многочисленные следы от попаданий, лицо было
— И каковы же окончательные цифры? — поинтересовался Демид. Даже сейчас, на грани смерти, его мысли были заняты оценкой хода боя, подсчетом потерь и трофеев. Привычка и долг военачальника были сильнее страха и боли.
— Среди моих людей — четыреста убитых и тяжелораненых, только на борту, — с горечью в голосе, признался капитан, на мгновение перестав улыбаться. — Это не считая подбитых на подходе десантных модулей.
— Ну, это нормально, — удовлетворенно кивнул Демид, пошатываясь от слабости, — совсем немного мне не хватило для победы… На губах контр-адмирала играла горькая усмешка. Они с Моро словно поменялись ролями — теперь побежденный подсчитывал свои достижения, а победитель сокрушался об утратах.
— Да, ладно, — усмехнулся Моро. — Вы же, это несерьезно? У меня в запасе остается еще более половины от состава, и это не считая космоморяков экипажей крейсеров… Я могу подойти, вы не будете стрелять? Капитан-командор говорил спокойно и чуть насмешливо, но в глубине его глаз затаилась настороженность. Он все еще не был до конца уверен в намерениях своего поверженного противника.
Демид молча кивнул и положил уже бесполезное оружие на приборную доску. Моро медленно приблизился к нему и встал рядом, между тем люди капитана-командора стали окружать Зубова со всех сторон, держа его на мушке. Штурмовики заполнили собой всю рубку, черные стволы винтовок смотрели на контр-адмирала с каждого угла, готовые в любой миг разорвать его на куски.
— Зачем вы звали меня, господин контр-адмирал? — спросил Винсент, в свою очередь ловким и отработанным движением пряча за спину свою штурмовую винтовку. Несмотря на показное добродушие, капитан-командор не спешил расслабляться. Годы сражений приучили его быть готовым ко всему, даже перед лицом поверженного врага.
— Хотел снова продолжить нашу беседу, — тихо сказал Зубов. — Как понимаю, на корабле из команды остался я один? В его голосе почти не осталось былой насмешливости, только усталость и смирение. Демид прекрасно понимал, что путь его «Москвы» завершен, а вместе с ним подошла к концу и его собственная одиссея.
— Да, все ваши люди мертвы, — кивнул капитан-командор. — «Москва» зачищена и полностью находится под моим контролем.
— Поздравляю, это очень хороший трофей, — грустно произнес Демид Александрович. — Когда ты поставишь на него новые артиллерийские орудия, в твоих руках окажется великолепное оружие для космических битв… Контр-адмирал говорил почти ласково, словно прощаясь с любимым детищем, отдавая его в руки другого мастера. Несмотря на горечь поражения, он все еще гордился своим могучим дредноутом.
— Я точно не стремлюсь становиться капитаном данного линкора, — усмехнулся Винсент, перекрестившись. — И если честно сказать, не очень понимаю всех вас, которые сражаются в космических дуэлях на кораблях и гоняются
В словах капитана-командора звучало искреннее недоумение.
— Ты простой служака и к тому же иностранец на службе Империи, и тебе нас не понять, — махнул на него рукой Демид. В этом пренебрежительном жесте сквозила вся гордость и высокомерие имперского дворянина, даже сейчас не желающего признавать правоту вчерашнего наемника. Даже разбитый и униженный, Зубов продолжал цепляться за обломки прежних предрассудков.
— Ну, куда уж нам, — хмыкнул Винсент Моро, подходя еще ближе и косясь на оружие контр-адмирала, не заряжено ли оно. Обойма вроде пустая, значит, опасаться нечего. Однако у этого парня есть еще плазменная сабля и пистолет в набедренной кобуре. Капитан-командор не спешил терять бдительность. Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить себе расслабиться в решающий момент.
— Вот здесь где-то сидит и не дает покоя, — воскликнул Зубов, ударив себя кулаком по пробитой нагрудной пластине. — И никуда от этого не деться!
В этом отчаянном жесте, в надрывном крике адмирала прорвалась наружу вся боль и тоска человека, потерявшего все — друзей, корабль, Империю, любовь… Саму цель существования. Но даже сейчас в нем продолжало пылать непокорное пламя, отказывающееся признать поражение.
— Да, ладно. Вы уже давно не простой рубака, — снова рассмеялся капитан Моро. — Вы превратились в знатного сановника и дворянина, которому нравиться повелевать и командовать эскадрами, а не каким-то там одним жалким корабликом… Даже сейчас, когда все уже потеряно, вы говорите со мной таким тоном, будто перед вами стоит слуга. А не так давно, кстати, мы с вами были в одном звании и тянули солдатскую лямку… Теперь же вы взлетели очень высоко, правда ненадолго…
— Мне кажется, что все это было в другой жизни, — Демид Александрович опустил голову и задумался. — Да, наверное, ты прав Моро, власть подчиняет тебя, и ты перестаешь быть прежним, как только привыкаешь садиться на трон, а не в командирское кресло…
Впервые за весь разговор в речи контр-адмирала прозвучали нотки сомнения и сожаления. Быть может, лишь сейчас, на краю гибели, он осознал тщету всех своих регалий и амбиций.
— Не знаю, — покачал головой Винсент, — по мне, так нет ничего лучше хорошей выпивки, интересного собеседника и красивой женщины, сидящей у тебя на коленях. Все эти ваши игры за императорскую корону, титулы и все такое, по-моему, не стоят того, чтобы терять свою голову…
Усмешка капитана-командора стала почти дружеской.
— Ты очень умен для своего ранга и положения, ты это знаешь? — В голосе Зубова прозвучала искренняя симпатия. Даже в столь отчаянном положении контр-адмирал не мог не отдать должное проницательности и хитрости своего противника.
— О том, что я умен, мне говорила лишь моя мать, когда я был маленьким, — рассмеялся Винс Моро, — от других я подобной похвалы пока еще не слышал. Вы первый… Называли: пронырой, хитрецом и болтуном, но умным почему-то никогда…