Адмирал Канарис - "Железный" адмирал
Шрифт:
Далее события развивались так. 23 декабря 1918 года Народная морская дивизия, долго колебавшаяся между социалистическим правительством и коммунистами, поднимает антиправительственный мятеж. Причина кроется якобы в невыплаченном вовремя жалованье. Вооруженные матросы врываются в кабинет Эберта, требуют денег и, наконец, отрезают рейхсканцелярию от внешнего мира. Эберт обращается за помощью к армейским частям, расквартированным в Берлине. Они открывают огонь по забаррикадировавшимся матросам и заставляют их сдаться.
В знак протеста против использования армейских
Носке знал, что в обеих радикальных партиях есть силы, способные совершить путч. Хотя Роза Люксембург отговаривала своих товарищей от авантюрных действий, тем не менее многие коммунисты порывались взять, наконец, власть силой, раз это не удалось мирными средствами. Коммунисты стремились к созданию «красной советской республики». Так что у Носке были причины звать на помощь
«железную бригаду». Он подписал приказ, согласно которому морской бригаде надлежало как можно быстрее перебираться в Берлин.
Однако, прежде чем капитаны Рер и Шлик начали действовать, коммунисты опередили их. В ночь на 6 января вооруженные боевые отряды КПГ заняли редакции берлинских газет. Затем боевики коммунистов взяли городские вокзалы, захватили казармы и выкатили орудия к зданию, где находилось управление полицией. Теперь здесь разместилась штаб-квартира революционного совета. Он объявил правительство низложенным.
Однако две роты добровольцев сумели отстоять рейхсканцелярию. Правда, внутри ее царило смятение. Собравшись в кабинете Эберта, министры бесконечно обсуждали, как подавить восстание, но никто не хотел брать ответственность на себя. Наконец, Носке не выдержал: «Нужно действовать!» Его тут же и наделили чрезвычайными полномочиями.
Рер и Шлик тотчас поспешили за подкреплением. Однако из-за забастовки железнодорожников в Киле бригада смогла прибыть в Берлин лишь 9 января.
ту отправились по домам. Военные чины, привыкшие к порядку и дисциплине, испытывали шок от происходящего.
Впрочем, некоторые командиры быстро оправились от потрясений и из остатков армии начали сколачивать отряды добровольцев. Популярные офицеры, любимцы солдат, быстро собрали вокруг себя новые команды. Так появлялись отряды, во главе которых стоял некий известный офицер, а среди бойцов сплошь и рядом встречались разного рода авантюристы. Чаще всего численность таких соединений не превышала 500—600 человек. Они называли себя добровольческими частями и вскоре стали сущим кошмаром для всех.
Добровольцы не
На другой день Канарис стоял перед маленьким жилистым офицером, который как никто другой ориентировался в мире политических заговоров и интриг. Капитан Вальдемар Пабст являлся образчиком офицера-политика. С тех пор как он создал самую боеспособную дивизию во всем добровольческом корпусе, он мечтал совершить государственный переворот и уничтожить социалистическую республику. Пабст быстро понял, что Канарис подходит для его планов. «Мой лучший человек», — отзывался он о нашем герое.
13 января Канарис присутствовал при отдаче Носке исторического приказа: дивизия должна отрезать юг Берлина от северных рабочих кварталов, занять улицы в районе Шпрее, рейхстага, окружной железной дороги и Потсдамской площади.
Спустя двое суток в предрассветных сумерках походные колонны дивизии пришли в движение. Нигде они не встретили ни малейшего сопротивления. Важнейшие стратегические пункты были заняты. Площади и перекрестки охранялись боевиками и пулеметчиками. Пабст и Канарис беспрепятственно достигли своей цели — отеля «Эден», расположенного близ Зоологического сада. Здесь и разместилась штаб-квартира дивизии.
ОХОТА НА ЛЮДЕЙ
Берлинское восстание было подавлено, но братоубийственная война продолжалась. Ненависть, накопившаяся в душах солдат и офицеров, что сохраняли верность старым традициям, теперь обрушилась на безоружных противников. Карательные отряды добровольческого корпуса прочесывали дом за домом и беспощадно расстреливали любого, кого принимали за коммуниста. «Словно диких зверей, — сообщает историк, — повстанцев гнали из одного квартала в другой, их окружали на задворках и расстреливали группами по 15—20 человек. В городе началась настоящая охота за людьми».
Каратели выследили и обоих руководителей КПГ, Карла Либкнехта и Розу Люксембург, которые с 13 января скрывались в подполье.
Пабст был полон решимости «обезвредить» обоих беглецов. Посещая коммунистические митинги, устраиваемые Либкнехтом и Люксембург, он, как рассказывал позднее, «пришел к убеждению, что оба они чрезвычайно опасны».
Вечером 15 января пришло известие: отряд гражданской самообороны обнаружил Либкнехта и Люксембург на квартире семьи Маркусов в доме 43 по Мангемерштрассе в берлинском районе Вильмерс-дорф. Все — и хозяева, и их гости — были арестованы.
Их доставили на второй этаж отеля «Эден» к Пабсту. Капитан коротко допросил Либкнехта и Люксембург, затем две конвойные команды, которым было якобы поручено отвести спартаковцев в Моабитскую тюрьму, забрали задержанных. На самом деле Пабст приказал им убить обоих «при попытке к бегству».
Перед отелем стояли два автомобиля. В одном, предназначенном для Либкнехта, находились капитан-лейтенант Хорст фон Пфлугк-Хартунг (он был старшим), его брат Хайнц и три лейтенанта морской бригады. В автомобиле, уготованном фрау Люксембург, сидели обер-лейтенант Курт Фогель и пятеро солдат.