Адмирал Канарис - "Железный" адмирал
Шрифт:
Офицеры поставили на карту флот и... проиграли. Путч длился всего пару дней. Всеобщая забастовка и лояльность большинства генералов рейхсвера сорвали замыслы Каппа и Лютвица.
Капитан-лейтенант Канарис снова оказался в тюрьме. В камере он встретил многих своих товарищей. Все были арестованы по подозрению в государственной измене. Впрочем, через несколько дней Канариса выпустили на свободу, но время неприятных допросов только начиналось.
20 апреля помощником статс-секретаря при министерстве рейхсвера назначен был Кристиан Шток. Ему поручили возглавить комиссию по расследованию мартовских событий. Она проверяла поведение
Новый министр рейхсвера Отто Гесслер — социал-демократы отказались еще раз выдвинуть кандидатуру Носке — не погнушался прибегнуть к услугам Канариса, когда речь зашла о наведении порядка на флоте. Однако он не стал держать возле себя Канариса. Большинство бывших помощников Носке были ему не по нраву. Он вскоре выпроводил слишком высокомерного Гилзу, пришлось уйти и Канари-су. 23 июля 1920 года его переводят в Киль старшим офицером адмиралтейства. Задание, полученное им, гласило: устранить последствия недавних беспорядков и помочь в строительстве нового балтийского флота.
Когда Канарис прибыл к своему новому шефу, начальнику штаба балтийского флота Мойзелю, то нашел лишь карикатуру на флот. Суда и склады разграблены, команды не приучены к дисциплине, кадров не хватало. Флот оказался, пожалуй, в том же состоянии, в каком пребывал столетие назад, когда Пруссия только намеревалась создать свой собственный военный флот. Германии пришлось передать союзникам или затопить все крупные суда.
То что осталось, теперь было сосредоточено в Киле, на Балтике. После 1918 года Северное море и Атлантика оказались закрыты для немецких судов. Лишь на Балтике позволено было иметь небольшой рейхсфлот. Ему предстояло поддерживать связь с Восточной Пруссией, отрезанной теперь от остальной страны, и по мере сил соперничать с польским флотом. При этом агенты и наблюдатели комиссии союзников по разоружению зорко следили за тем, чтобы на немецких кораблях не было орудий.
Занимаясь восстановлением флота, Канарис вовсю использовал свои личные связи. После роспуска морских бригад осенью 1920 года он переманил на Балтику лучших офицеров из штабов Эрхардта и Ле-венфельда.
В декабре база в Киле пополняется линкорами «Шлезвиг-Гольштейн» и «Гессен», крейсерами «Фетида» и «Берлин», шестью торпедными катерами, а также в качестве резерва еще одним линкором, одним крейсером и торпедным катером. В марте 1921 года появляются еще корабли, в том числе восемь торпедных катеров. Все их объединяют в эскадренное соединение под началом «командующего военно-морских сил Балтийского моря». Штаб располагается поначалу в Свинемюнде, а затем переезжает в Киль.
По мере появления новых кораблей честолюбие Канариса и его товарищей росло. Пока депутаты в рейхстаге спорили о том, чем будут заниматься военно-морские силы, станут ли они чем-то вроде безобидной береговой полиции, как того желали левые, или же примутся активно охранять прибрежные воды страны, в Киле исподволь восстанавливали крупный и вполне боеспособный флот. Канарис, как и офицеры, окружавшие его, не расставались с мечтой о
# # *
Чем больше они мечтали, тем яростнее ополчались на союзников. В текущем, 1921 году победители разрешили Германии держать на флоте лишь 15 тысяч человек, в том числе 1500 офицеров, и ни одной штатной единицей больше.
Канарис видел выход. Нужно создать секретный людской резерв и путем настойчивой пропаганды прививать людям мысль о том, что стране нужен мощный, боеспособный флот. После неудачи Кап-повского путча сами офицеры уже не вмешивались открыто в политику. Работой среди населения занялись их добровольные помощники из числа разного рода праворадикальных организаций, находившихся на полулегальном положении.
Идеи Канариса нашли живой отклик у одного из его товарищей — капитан-лейтенанта Отто Шустера. Вместе они заинтересовали своими планами большинство офицеров базы. Начальник базы контр-адмирал барон фон Гагерн и начальник штаба Мой-зель глядели сквозь пальцы на конспиративную деятельность своих подчиненных.
Канарису же прежде всего требовались деньги. А поскольку никто официально не стал бы финансировать секретную подготовку флотских кадров, необходимо было найти конфиденциальный источник.
В это время разведотдел на базе возглавил давний знакомый Канариса Рихард Протце — тот самый, что некогда был палубным офицером на учебном паруснике. В хитрости и смекалке он не уступал своему бывшему воспитаннику. Он развернул в Киле и других балтийских портах сеть агентов, которые наблюдали за политически неблагонадежными моряками и оберегали тайные склады оружия от лазутчиков и соглядатаев союзников.
Теперь агенты Протце стали помогать Канарису. Решено было продать часть запасов, хранившихся на огромном секретном оружейном складе под Килем. Вот и появятся деньги на подготовку кадров.
Орудийные механизмы и оптические приборы погрузили в лодки и доставили в Копенгаген на склад датской экспедиционной фирмы «Bendix». Другая фирма— «Daug & Со.»— тотчас занялась продажей.
Первая распродажа прошла успешно. Вскоре клиенты стали просить о новых поставках оружия. Датские посредники тоже предлагали продолжать операции, ведь и они неплохо заработали: 60 процентов вырученных средств пошло на нужды немецких военно-морских сил; остальное пополнило кассы посредников.
Тем временем Канарис и Протце создали склад оружия для своих секретных частей. На нем хранилось до 2400 винтовок, которые в случае необходимости можно было быстро переправить на корабли.
Итак, финансирование налажено, оружие приготовлено. Теперь можно было вербовать людей. Тут самое время вспомнить о членах распущенного добровольческого корпуса. Озлобленные, не нашедшие себе место в жизни, способные на любую авантюру, умевшие лишь одно — воевать, они оказались самым благодатным материалом для вербовки.
В этих условиях и был создан «Союз бывших офицеров Эрхардта». Отчасти он представлял собой тайную политическую группировку, отчасти полувоенную организацию. Те немногие офицеры Эрхардта, что попали на флот, поддерживали тесную связь со своими друзьями. В Вильгельмсхафене капитан третьего ранга Вольф фон Трота объединил всех бывших членов бригады в особую организацию, которая обязана была прививать флоту «дух Эрхардта», то есть национализм.