Адмирал Канарис - "Железный" адмирал
Шрифт:
* * *
Зачастую агенты были нечисты на руку. В абвере процветала коррупция, сплошь и рядом случались недоимки. Адмирал на все это смотрел сквозь пальцы, а то и вовсе не глядя подмахивал огромные командировочные счета, которые то и дело подсовывали ему.
Кстати, и сам фаталист Канарис, созерцавший гибель страны, теперь особо не церемонился с кассой абвера. Так, ему ничего не стоило послать самолет за свежей клубникой в Испанию или за тюльпанами в Голландию. Своих фаворитов он осыпал дорогими подарками, за казенный, естественно, счет. Тот же Фидрмук— творец незримой шпионской сети — как-то получил от шефа табакерку, усеянную бриллиантами и принадлежавшую некогда самому Наполеону.
Бухгалтер
Понятное дело, такое попустительство развращало абверовцев все больше. Воровать стали буквально под носом у шефа. Так, офицеры мюнхенского филиала контрабандой стали вывозить за границу валюту, ковры, картины. Берлинские сотрудники брали с собой в заграничные командировки жен, освобождали от воинской службы богатых коммерсантов, за сооветствутощую мзду записывая их себе в агенты. Зачастую брали на службу друзей, родственников, а те, в свою очередь, не забывали порадеть своим близким. Все брали пример с шефа, который попристраивал своих племянников и племянниц в испанских и португальских филиалах абвера.
Так важнейшее военное ведомство превратилось в некую синекуру.
гестаповцы уже шли по следу. Несколько недель назад они начали допрашивать майора Вильгельма Шмидхубера — человека, который знал очень многое о коррупции и семейственности в стенах абвера.
Еще больше был встревожен Ханс Остер, ведь в мае 1940 года — по его просьбе — Шмидхубер сообщил союзникам дату немецкого наступления на западе. Если он расколется, быть страшной беде.
* * #
Действительно, арестовали Шмидхубера в очень неподходящий момент. Генерал-майор (несмотря ни на что люди абвера продолжали получать очередные чины!) Остер только что нашел новых сообщников, чтобы в очередной раз затеять путч.
Сообщники служили в штабе группы армий «Центр», воевавшей в России. Впервые Остер узнал о них в 1941 году от своего друга, адвоката Фабиана фон Шлабрендорфа, давнего противника режима, попавшего теперь на восточный фронт. Он-то и рассказал Остеру, что в штабе сложился кружок заговорщиков. Верховодит ими первый офицер генерального штаба, полковник Хеннинг фон Тресков, готовый к самым решительным действиям.
Тресков понял, что в Германии не удастся поднять путч, пока жив Гитлер. Армейское командование слепо верит в присягу, солдатскую честь, беспрекословное подчинение и никогда не перешагнет через эти «предрассудки». Значит, надо раскрепостить вермахт, то есть убить Гитлера.
Полковник фон Тресков поручил своим единомышленникам подготовить план покушения. Имелись три варианта: смельчак-одиночка застрелит
Гитлера, ему подложат бомбу, или группа военных нападет на его ставку. Тресков выбрал бомбу.
Взорвать фюрера можно было во время поездки или в его ставке. Подполковник барон фон Герс-дорф достал подходящую взрывчатку; его товарищи обдумывали, где лучше устроить взрыв.
Однако что делать после того, как покушение окончится успехом? Войска могли и не поддержать заговорщиков. Нужны были свои воинские части, которые могли бы усмирить прогитлеровские отряды. На примете у Трескова была лишь кавалерийская часть Безелагера — резервный отряд группы армий «Центр», — но этого мало. И тут Остер с Тресковом нашли друг друга.
Остер отыскал союзника и в Берлине. Им стал генерал от инфантерии Фридрих Ольбрихт, начальник общевойскового управления при верховном главнокомандовании. Посовещавшись с Ольбрих-том, Остер соединил планы путчей 1938—1940 годов с вариантом Трескова. Полученная схема легла в основу покушения на Гитлера 20 июля 1944 года.
После катастрофы под Сталинградом заговорщики окончательно потеряли терпение.
Генерал
Остер в конце концов нашел решение — правда, лишь на бумаге. Он хотел задействовать в путче дивизию «Бранденбург», заново формируемую теперь в Берлине. Его стараниями командиром дивизии был назначен полковник Александр фон Пфулынтейн — офицер, критично относящийся к гитлеровскому режиму.
* * *
Позднее выяснится, что Остер совершил крупную ошибку. Полковник, воспитанный в ортодоксальных военных традициях, не хотел участвовать в мятеже. Да, в конце 30-х годов Пфульштейн руководил филиалом абвера в Ганновере и вел разговоры с Остером о том, как плох этот режим. Однако вскоре он был командирован на фронт и отошел от офицерской фронды. После тяжелых боев в 1942 году Гитлер наградил его Рыцарским крестом, и теперь Пфульштейн был готов служить ему до конца. Осте-ра он, правда, выслушал, но помогать ему вовсе не собирался.
Сейчас Пфулыптейна занимало лишь формирование дивизии, а не какие-то игры в «мятежников». Это почувствовал близкий знакомый Остера, Хайнц, которого назначили командиром 4-го полка в ту же дивизию. Если б на то была воля Пфулынтейна, он немедленно отрешил бы Хайнца от службы, однако подполковник считался другом Канариса, поэтому его начальник до поры до времени терпел его.
Тем более что, как он понимал, терпеть оставалось недолго. Расстановка сил в верховном главнокомандовании вермахта изменилась. Генерал Йодль не собирался оставлять Канарису новую дивизию «Бранденбург». Когда Пфулыитейн приступал к своим обязанностям, Йодль внушительно сказал ему: «У оперативного отдела нет собственных воинских частей. Каждую дивизию приходится с трудом, а часто и со скандалами выклянчивать у главного командования сухопутных войск. Это невыносимо и недостойно! Поэтому вновь формируемая дивизия «Бранденбург» будет непосредственно подчиняться оперативному отделу верховного главнокомандования. Распоряжаться ею буду лично я».
Канарис стерпел и это. Он лишь попросил Йодля обсудить с ним кадровые вопросы и проблемы разведывательной и диверсионной работы. Кроме того, 5-й полк дивизии остался базовой воинской частью абвера-Н и подчинялся непосредственно Канарису.
В общем, вовлечь дивизию в государственный переворот было совершенно нереально. Пфульш-тейн, в скором времени ставший генерал-майором, осторожно лавировал между Остером, старым своим другом, и Йодлем, новым своим начальником. Но Остер ни о чем не догадывался...
И вообще он был бодр и деятелен, наводил справки все о новых командирах воинских частей, на которых, как считал, вполне можно было положиться. Так что через 2—3 месяца генерал Ольбрихт вполне сможет сказать курьеру Трескова: «Мы готовы», — и все начнется.
Потому-то Остер и был так взволнован арестом майора Шмидхубера. Путч мог провалиться, не начавшись. А все из-за какого-то мюнхенского спекулянта и контрабандиста, который сидит в тюрьме РСХА и что-то там болтает эсэсовцам.
Ведь предупреждал же он Донаньи, чтобы не водил знакомство с этим прохвостом! Однако тот его не послушался; его семейство с годами все теснее сходилось с хозяином пивоварни и португальским нештатным консулом Шмидхубером. Этот темноволосый баварец просто очаровал Кристину фон Донаньи. Еще бы! Ведь Шмидхубер всегда был изысканно галантен. Если он приезжал в Берлин и останавливался у Донаньи, то вез с собой чемодан подарков.