Адмирал Колчак и суд истории

Дроков Сергей Владимирович

Позднее Маршалл вспоминал: «Во время визита в Париж я присутствовал на многочисленных обсуждениях по данному вопросу между людьми, которых считаю лучшими представителями евреев в России – [Максимом] Винавером, доктором Пасмаником, бароном [Александром] Гинсбургом, господином [Коломоноус Вульфом] Высоцким, профессором Аличевым, – и те единогласно высказывали мнение, что наша надежда взаимосвязана с тем направлением, которое я обозначил. Они были озабочены необходимостью заручиться поддержкой евреев Англии, Франции и Америки… Они заверяли, что Колчак и Деникин свободны от порока антисемитизма. Вернувшись, я встретился с другими людьми, досконально осведомленными о российском положении вещей, и те так же давали мне подобные заверения».

Шайковский

провел исследование практических действий российских евреев в поддержку признания Верховного правителя России потенциальными зарубежными инвесторами. Лидер британских евреев Л. Вулф писал в своем дневнике, что председатель парижского комитета кадетов М.С. Винавер «поразительно оптимистичен». Он, казалось, недооценивал опасности погромов, следовавших от солдат в обозах Колчака и Деникина; доверял их гражданским советникам из партии кадетов, которые «конечно же осведомлены лучше, чем евреи, ответственные за большевизм». Вулф не верил, что офицеры в армейских корпусах Колчака и Деникина были законченными реакционерами и антисемитами еще со времен царского режима. Винавер допускал вероятность такой опасности, поскольку деникинская армия являлась разношерстной, состоявшей в большей степени из вольнонаемных и выходцев из царских частей. Однако он не думал так о Колчаке, чья армия создавалась на основе воинской повинности. Вулф не разделял оптимизма Винавера и отмечал склонность оппонента покрывать темные, реакционные элементы, существовавшие в антибольшевистском стане. Англичанин опасался, что «с наступлением триумфа этих элементов армейские офицеры быстренько разделаются с либералами и евреями, включая самого Винавера».

Главным же направлением в деятельности международного еврейского сообщества являлась иммиграционная политика для проживающих на сибирских территориях евреев. Шайковский свидетельствует: к августу 1917 г. лишь в Екатеринославской губернии насчитывалось 253 800 беженцев; 19 333 из них были евреями, тогда как местные еврейские общины могли заботиться только о 17 698. Во многих случаях беженцы страдали от антисемитской пропаганды. В Казанском пересылочном лагере, например, боялись погромов, потому что поляки обвиняли евреев в эпидемиях, считая, что холера – «еврейская» болезнь.

В Нью-Йорке различные еврейские иммиграционные и беженские агентства обсуждали возможность предоставления ссуд американским переселенцам, желавшим воссоединения с дальневосточными родственниками, но не располагавшими достаточными средствами для их транспортировки. Конференция состоялась в резиденции банкира, директора центральной трастовой компании и Западного союза телеграфных компаний, члена правления Нью-Йоркского фонда, президента Монтэфьерского приюта для инвалидов-хроников Я.Г. Шиффа 26 января 1918 г., под руководством представителей от Еврейского общества содействия иммиграции и трех соучредительных агентств Объединенного распределительного комитета (Американский еврейский благотворительный, Центральный благотворительный и Народный благотворительный комитеты). Было принято решение, что ссуды на воссоединение семей в Штатах выделит Объединенный распределительный комитет, авансируя Еврейскому обществу содействия иммиграции целевую сумму в 80 000 долларов.

Генеральный директор Еврейского общества содействия иммиграции, член Комитета иммиграционных стационаров США С. Мэйсон во время поездки в Сибирь помог организовать Центральное бюро военных беженцев-евреев Сибири и Урала как части Еврейского национального Совета Сибири и Урала. К 24 апреля 1919 г. этот Совет насчитывал 64 общины. Он способствовал нормализации поставок гуманитарной помощи для беженцев, основав Дальневосточное еврейское центральное информационное бюро для эмигрантов (известное как Дальевсиб), со штабом в Харбине и филиалами в других городах.

Во время миссии в Сибирь Мэйсон убеждал представителей американского Красного Креста в том, что помощь россиянам «не должна иметь

привкуса милостыни или благотворительности», а призвана позволить им помочь самим себе. Мэйсон обратился к американскому Красному Кресту за предоставлением на эту цель начальной инвестиции в 54 800 долларов. 21 февраля 1919 г. он написал главе Красного Креста в Сибири Р.Б. Тейслеру, что возможное благотворное влияние такого плана «на покачнувшееся мнение масс, тех, кто до настоящего времени искали утешение в большевизме, самоочевидно». Оно могло бы стать «кульминационным моментом гуманитарных целей Америки, неизгладимой данью ее усилиям и незабываемым актом бескорыстной дружбы».

Вследствие запрета Госдепартамента США Объединенному распределительному комитету организовывать работу по оказанию гуманитарной помощи в российских губерниях, находившихся под советской властью, в 1918 г. было израсходовано только 30 000 долларов. Но уже 16 сентября Госдепартамент разрешил комитету выслать 100 000 долларов. В 1918 г. комитет перевел в Сибирь 10 000 долларов, а в течение первых двух месяцев 1919 г. 17 530 долларов. Кроме того, в 1918 г. 60 000 долларов были выделены для беженцев-евреев из японских пересылочных лагерей.

В своей монографии З. Шайковский отслеживает динамику информации, поступавшей в Европу и Америку, об усилении антисемитизма на территориях, контролируемых Колчаком. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» и представитель американского Красного Креста в Сибири Л.Д. Корнфиелд заявлял, что подчиненные Верховного правителя «планируют, сплетают заговор, заверяя в незамедлительности отмщения большевикам и евреям». Он сообщал из Омска о полной зависимости силы адмирала от военной власти, в то время как сам Колчак «чрезвычайно далек от народных масс». В докладе сибирского поверенного, члена Комиссии по координации законодательства между северной Россией и Сибирью Л. Фельдмана в Британский объединенный Комитет отмечалось более чем прохладное отношение к Верховному правителю сибирского крестьянства, для которого колчаковский режим практически ничего не сделал. Поэтому возникала необходимость в «стимулировании их антибольшевистского рвения», и наиболее верный способ для этого заключался, по мнению автора доклада, в идентификации большевиков с евреями.

14 мая 1919 г. доктор Ф. Розенблатт направил официальный меморандум консулу США Дж. К. Калдвеллу:

«Сэр, как представитель Объединенного распределительного Комитета Американских фондов помощи военным беженцам-евреям, считаю своим долгом представить на Ваше официальное рассмотрение следующий меморандум относительно погромной агитации против всех евреев, проводящейся в Сибири и на Урале.

С момента приезда сюда из Соединенных Штатов я наделен полномочиями, предоставленными в связи с высоким положением официального представителя Соединенных Штатов и вытекающими из этого обязанностями. Это определено целью моей миссии, а именно: направлять, распределять и раздавать разнообразную помощь и деньги, которые Объединенный распределительный Комитет Американских фондов помощи намеревается послать для военных беженцев-евреев Дальнего Востока, Сибири и Урала, а также провести исчерпывающее исследование нынешнего состояния евреев, пострадавших во время войны.

Меня постоянно предупреждали о почти непреодолимых препятствиях, которые я обречен превозмогать, будучи американцем, а особенно потому, что принадлежу к иудейской вере. Практически каждый американский служащий, который, как и я, облечен полномочиями, рассказывая о своем пребывании в Сибири, подчеркивал факт повсеместного антиеврейского движения, принявший опасный аспект. Один служащий высокого ранга заявил мне, что российские правительственные круги, без всякого сомнения, покровительствуют все возрастающей агитации, и беззаконие против евреев может быть совершено во многих городах Сибири и Урала. Зловещая пропаганда распространяется посредством памфлетов, листовок, плакатов, прокламаций, официальных бюллетеней и т. д.