Адмирал Ушаков. Том 1, часть 2
Шрифт:
усердности молю его благость; все мои действия и дарованные от бога успехи
причитаю собственному счастью вашей светлости, ему всевышний во всем
способствует, а я иду стопами ваших наставлений, сопровождаем вашим
мне отеческим благословением, через которое верную надежду полагаю на
бога; сверх того молю его благость: господи приклони ухо твое и услыши
мя и от восстающих и стужающих на мя избави.
Вашей
находясь против устьев Дунайских, обстоит благополучно:
фрегат «Григорий Великия Армении» от крепких ветров, волнения
и качки оказал в себе немалую течь, которой для предохранения
и отправил я в Севастопольский порт, а также в разные времена
из крейсерских судов «Чечерску» за сломлением вверху стеньги
приказал иттить в Лиман и явиться в команду флотилии, в
которой он прежде состоял. Тож из крейсерских судов, пришедших
из Таганрога, «Надежда на благополучие» за оказавшеюся
течью и «Святой Андрей» за повреждением форштевня
отпущены в Лиман. Из провождающих же от Севастополя в Лиман
пленных судов из Лимана ко флоту по сие время возвратилось
еще одно — бригантина «Святой Климент папа Римский»,
а прочие из крейсерских пять судов от него остались еще назади
и ко флоту не прибыли.
Судна для обождания, ежели будут какие ко мне повеления,
вы, милостивый государь, из бывших моих четырех судов в
Дунае на доклад бывшего там от меня лейтенанта Патениоти
оставить не позволили, а пересылка снова парусных судов в
осеннее ныне время весьма неспособна; возвращаясь он, господин
лейтенант, от устья Дуная ко мне, за противным ветром и
течением скоро попасть не мог, и шлюпки в рассуждении волнения
также от меня послать было неможно, а потому скорой посылки
за таковыми ж случаями ветра и волнения удобности не имел,
и, как скоро ныне можно, нарочное судно посылаю — справиться
нет ли какого ко мне повеления, прошу на оном судне ко мне
отправить. Мне с порученными судами, будучи из открытого
моря, скорых оборотов посылкою часто случаться может
медлительность. Весьма сожалею, что вы, милостивый государь, не
позволили судну моему остаться для того обождания в
спокойном месте. Впрочем с почтением моим и преданностию имею
честь быть, милостивый государь, вашего превосходительства.
Как уже флотилия вошла в Дунай, которой флот турецкий,
хотя бы и в море был, вреда нанести не может, то вы с флотом,
по силе моего прежнего предписания, обозрите, сколь возможно,
берег неприятельский и, где есть
старание нанести им вред; а потом возвратиться в Севастополь для
килевания, заблаговременно флота и приуготовления к раннему
выходу.
Поход ваш, и ежели найдутся способы к поиску, уже со всем
от вас зависеть будут, так как и возвращение, ибо по удалению
от меня спрашивать моих резолюций будет неудобно.
Со флотом мне вверенным пришед к устьям Дуная, занял
я все оные места прикрытием, также 5 из лучших крейсерских
судов посланы дальше для надзирания выходящих из других
устьев судов и за оные устья* к стороне Варны, не найдут ли,
где поймать какое судно, дабы узнать, где находится их флот,
о котором сведения я не имею; уповаю в рассуждении позднего
времени, не убрался ли уже он в Константинополь, я намерен
был послать с крейсерскими судами фрегаты несколько подалее,
но в разсуждении все прошедшее время грозило опасностью
худых погод, тож и места здесь до самой почти Варны самые
опаснейшие и дурные, потому и не осмелился рисковать, дабы,
искав малостей, не потерять больше; надеюсь, что все главные
предприятия в, св. касательно с моей стороны выполнены, ибо
Из письма вашего от 28 минувшего октября примечаю я вашу
заботу в рассуждении недоброхотов ваших. Вы беспокоитесь
о сем напрасно, довольно будучи уверены, что я люблю
отдавать справедливость. Никто у меня, конечно, ни белого очернить,
ни черного обелить не в состоянии и приобретение всякого от
меня добра и уважения зависит единственно от прямых заслуг.
Служите с усердием и ревностию и будьте впрочем спокойны.
Сие вам советует пребывающий с почтением.
Свидетельствуя вам, милостивому государю, истинное мое
почтение и преданность, донесть честь имею: флотилия давно
уже вобралась в устье Дуная и ушла вверх рекою так, что в виду
моем из оной ни одного судна не осталось. Флот неприятельский,
в рассуждении позднего времени, полагаю непременно, должен
быть уже в Константинополе, следовательно, флотилия со сто-
роны его уже безопасна, а потому и флоту быть против устьев
Дуная, кажется, уже не для чего. Я просил резолюции его
светлости о возвращении куда следует, ибо нахожусь со флотом
в чрезвычайно опасной стороне от ветров. Лоцмана крейсерских
и военных судов командиры чрезвычайно робеют, в рассуждении