Адмирал Ушаков. Том 3
Шрифт:
почему, собрав 10 рыбачьих лодок и два требакула, сделавши на оных
платформы, поставя с фрегатов на каждую лодку по одной, а на требаки
по две 24-фунтов[ых] медных пушек.
7 августа. По повелению графа Войновича отправился командовать
десантными войсками со стороны Монта-Гардето. В команде моей состояли:
лейтенант — 1, мичманов — 2, констапель — 1, морских баталионов порут-
чик—1, унтер-офицеров и рядовых русских—100, турок чаушей — два и
рядовых — 80.
нерегулярного войска было неаполитанских и итальянских до 6 тысяч. Он стоял,
окопавшись в редуте, верстах в семи от крепости. Сходство наших
характеров, взаимная доверенность при первом знакомстве нашем сблизили меня
с Лагоцом узами дружбы. У генерала Лагоца хоть было 6000 войска, но
он сам сознался, что на их надеяться не можно, следовательно, вся
тяжесть сей войны должна быть на русских, почему и требовал от
Войновича усилить мой отряд и 6-го получил до 80-ти русских и турок. С сею-то,
так сказать, горстию храбрых удерживая неприятельские сильные вылазки,
защищая три батареи и редут, неоднократно делая на неприятельские
вылазки свои и каждый раз прогоняя его в крепость, возвращался с победами,
спал и жил на средней Мариинской батарее в продолжение 69 дней. Не
буду описывать ежедневных и частых с неприятелями сшибок, а упомяну
только о некоторых.
8-го. Соединясь с Лагоцом, начали действовать наступательно и в два
дня, опрокидывая неприятеля, вогнали его в крепость и, утвердив
коммуникационную линию с Мессером, устроили большой редут на кругообразном
возвышении, срубя на нем все деревья, и который был для нас воксалом.
Саженях в 50-ти к крепости от оного по косогору выстроили 3 батареи.
Первая и средняя названа «Св. Мария», по правую сторону к морю —
«Св. Николай», а по левую — «Св. Константин». Я потому дал сии имена,
что у Мессера уже были выстроены батареи и названы именами
высочайшей фамилии. Пушки поставлены 24-фунтовые, с фрегатов перевезенные два
единорога и 48-фунтовая мортира; генерал Лагоц вызвался, что он всем
снабжать будет и мои войска, почему во все продолжение время сего ни
в чем недостатку не имели.
20-го. Французы сделали сильную вылазку. Лагоцовы войска,
занимающие передовые посты, отступили в батареи; неприятель, пользуясь
местным положением, подошел под самые батареи; препоруча
охранение оных генералу Лагоцу, сам с русскими и турками сделав с
батарей вылазку, и штыками ударил неприятеля во фланг, опрокинул и
вогнал в крепость. Осталось неприятелей на месте 19 человек, а нескольких
унесли с собою. Тогда,
человека матроз в жару своего воображения, и думая, что неприятель уже
совсем побежден, на плечах неприятелей ворвались в крепость; неприятель
ворота запер, но взять храбрых не могли до тех пор, покуда все не
получили по нескольку ран, тогда их взяли и отправили в госпиталь. К чести
генерала Монье можно сказать, что сей славный воин ежедневно сам
наведывался о пленных и все прилагал старания о их излечении; трое
выздоровело и разменены, четвертый же из лутчих марсовых матроз моего брика
Ижиков защищался до тех пор, покуда не получил 8 ран, тогда был взят и
на третий день помер.
21-го. Неприятель делал вылазку, но высланными от меня охотниками,
несколько русских и турок, вспомощестъуемые и лагоцовыми и инсуржен-
тами, прогнаны в крепость.
28-го. В ночи неприятель сделал вылазку и с потерею 6-ти человек,
оставленных на месте, прогнан в крепость. Бомбардировка по крепости как
от нас, так и со стороны Мессера почти ежедневная.
29-го. Пополудни неприятель сделал вылазку и по обыкновению
прогнан в крепость.
Сентября 1-го. Неприятель делал довольно сильную вылазку, но с
уроном был прогнан:
4-го. Делана вылазка, и по привычке [неприятель] был прогнан в
крепость.
5-го. Сего числа турецкий чауш явился ко мне и привел с собою до
80-ти человек турок, объявя, что никак не может служить под командою
Мессера, а мои приказания в точности выполнять будет. По сему случаю
я рапортовал графу Войновичу и получил предписание включить их на
порцию и иметь в моей команде. Граф Войнович, соображая, что
неприятель по местному положению может делать на мою сторону сильные
вылазки, на присоединение сих более был согласен и потому, что сии охотно
подчиняли себя моему начальству.
18-го. Неприятель сделал большую вылазку под командою храброго,
об одной руке, коменданта, оной укорял генерала Монье, что он трусит
горсти русских и турок, я или умру или возьму батареи, и первое его
желание сбылось; он шел на наши батареи храбро, но картечные выстрелы
его войска остановили на возвышении перед батареями. Турецкий чауш
Ибрагим просил моего позволения с охотниками [из] турок атаковать
саблями и пистолетами; турки спустились под косогор и, не будучи замечены
неприятелем, вмиг взобрались на возвышение и атаковали саблями, в сие
время как по сигналу замолчали пушки с обеих сторон, неприятеля