Адмирал Ушаков. Том 3
Шрифт:
опрокинули; Ибрагим схватил коменданта, но возвратившиеся солдаты отбили
своего коменданта, турки еще атаковали, и Ибрагим вторично схватил
коменданта, но, видя, что живого взять не может, заколол его кинжалом.
В сие время Ибрагим получил рану и упал, турки к нему подоспели,
многих перерубили, но французы унесли тело коменданта. При сем неприятель
потерял до 30 человек убитыми, турок убито 3 и 9 ранено. Высланный от
меня сикурс подоспел уже
защищались саблями.
24-го. Неприятельская вылазка прогнана.
28-го. То же и тем же окончилось.
На 29-е. В бурную ночь неприятель сделал сильную вылазку и
бросился на батарею «Константин», которую и взял, команда и офицер оной
присоединились ко мне в мариинскую, неприятель атаковал оную: пять раз
врывался в амбразуры и столько же раз опрокинут. Тогда генерал Лагоц,
защищая батарею «Св. Николая», прислал ко мне на помощь до трехсот
инсуржентов, тогда я, сделав сам вылазку, опрокинул, и по всей линии
неприятель отступил поспешно. Неприятель приступал с усилием на
батарею «Николай», которую защищал достойный сотрудник и друг мой Лагоц,
и в ту пору, когда я опрокидывал неприятеля, ружейная пуля нанесла
незабвенному Лагоцу смертельную рану, который на третий день и помер.
Тело его отвезено в Лорету и там предано земле с почестию и слезами;
я простился с прахом его в шанце и тут же отер памяти его последнюю
слезу. По рассвете найдено неприятельских трупоз более 70. На крепости
к моей стороне подняли белый флаг и просили меня позволить собрать
убитых, что и было им позволено, а пополудни принялись бросать бомбы.
После сей вылазки более на мою сторону вылазок не было, а обыкновенные
перестрелки с передовыми постами.
Октября 3-го. Сего числа прибыли австрийские вспомогательные войска
и расположились за нашими батареями и редутом до 8000 человек под
командою фельдмаршал-лейтенанта Фрелиха. На вид войска славные, а
каковы на деле — увидим.
9-го Получил от графа Войновича повеление, чтобы, оставя на
батареях констапеля Деянова с морскими канонерами и передав начальству
генерала Фрелиха всю мою команду, как русских, так и турок перевести на
сторону Мессера, а самому мне отправиться в Сенигаллию и принять под
мое начальство флотилию.
10-го. Выполнив повеленное, приехал в Сенигаллию. Не могу
изобразить того приятнейшего сна, которым насладился, ибо во все сие
заботливое время не имел лутчего ложа, как платсформы, постель — плащ,
подушка — пушечное колесо и весьма роскошное — пук соломы.
12-го. С флотилиею
фрегат наш по причине бурливых погод отправился в Триест, а граф Вой-
нович перебрался на берег и позади наших батарей в небольшом селении
объявил главную свою квартиру.
18-го. В ночи атаковал с лодками гавань, которая и продолжалась два
часа, при сем неприятельский линейный корабль потоплен.
21-го. Идущий в Анкону купеческий корабль под французским флагом
и [с] 8-ю человеками французов мною взят и отправлен в Триест с
мичманом Шостаком, там оный признан доброю призою и продан за 42 000
гульденов. Деньги положены для хранения в страховую комерц-компанию
купцу Эстрейхеру до решения нашего правительства.
22-го. Французы сделали вылазку на сторону Монто-Гардето и взяли
у австрийцев две батареи. Констапель Деянов со своими защищал третию
до тех пор, покуда [не прибыл] присланный от Мессера сикурс в 200 че-
ловек под командою морских баталионов капитана Литиха, французы
отступили в крепость, но храбрый Деянов убит.
Ноября 3-го. На сие число в ночи из Анконской гавани вышел брик.
Я тотчас снялся с якорей и погнался за оным, вскорости догнал, стоило
немногих выстрелов, взял оный. Оный принадлежал французам, отправлен
в Тулон, с пашпортом генерала Фрелиха. Капитана и депеши отправил
к графу Войновичу, брик по имени «Бооносорте» с 18-ю пушками нагружен
разных цветов хлопчатою пряжею и признан добрым призом, который
обращен в военный и употреблен на службу *.
4-го. На рассвете со всею флотилиею вошел в гавань, а французский
гарнизон выступал из крепости со всеми почестями и [при] вооружении,
с пушками и закрытыми фурами. Генерал Фрелих сделал секретно от нас
капитуляцию, даже исключа нас из оной. Я тотчас спустил французские
флаги на муле, карантине, на военных и купеческих кораблях и поднял на
оных союзные — русские, австрийские и турецкие. Оставив лейтенанта Ца-
мутали наблюдать за порядком, сам отправился на катере с рапортом
к Войновичу, и тут получили известие, что генерал Фрелих приказал
насильно снять наших часовых, где были мною расставлены при поднятых
флагах. Лейтенант Цамутали, стараясь не допущать до оного, был
арестован, однако ж флаги до вечера не спущали, а на другой день поднял одни
австрийские, и разбойническим манером похитили у нас все то, что труды
и опасность долженствовали вознаградиться, но слава храбрых останется